Закон Дальнего космоса
Шрифт:
4. МАЙОР БОГДАМИР В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ ВСЕЛЕНСКОМ РОССИЙСКОМ БАНКЕ
Вопреки названию, главный офис Северо-Восточного Вселенского Российского банка находился совсем не на северо-востоке Вселенной, а гораздо севернее - за туманностью Андромеды, первый поворот направо. Некоторое время Хома сосредоточенно ощупывал глобус звездного неба, пытаясь понять, как туда лететь. Глобус был старый, прошлого полугодия, и не все трассы были на нем отмечены. Давно пришла пора купить свежий, но Богдамиру подходил не любой глобус, а лишь тактильный, для слепых, - но их всегда выпускали
Хома водил пальцем по стертым выпуклостям и впадинам, проклиная эту дурацкую моду строить банки на самых дальних концах Вселенной. Известно, что финансисты - самые жадные существа в мире, и в эпоху полного перехода на электронно-сетевые расчеты они конечно же предпочитали экономить на арендной плате, вынося свои шикарные офисы туда, где земля стоила сущие копейки. Этот банк был, пожалуй, рекордсменом по жадности - он располагался в таком далеком месте чужой галактики, где цена места под офисную застройку была отрицательной: правительство доплачивало за освоение таких мест.
Хома ковырялся бы в глобусе еще долго, но тут за дело энергично взялся Кеша - полистал навигационную карту и быстро нашел хороший маршрут. Дорога в банк оказалось удобной - до Андромеды тянулась скоростная правительственная магистраль. На ее обочине значился неплохой ориентир, чьи радиопозывные должны быть слышны издалека - небольшая безлюдная планетка, где располагался филиал Вселенской Славной Атеистической Церкви, служивший одновременно и мужским физическим монастырем и научной обсерваторией. Объект с красивым именем “Мужской монастырь Фиана и Иофана физической близости небесных сфер” был помечен в атласе красной звездочкой как памятник архитектуры прошлого века, охраняемый государством. Это как раз было не очень обнадеживающе: ведь известно, такая пометка на практике означает, что объект живет на государственные подаяния и прозябает в руинах. Соответственно, радиомаяк может быть давно уже неисправен, а то и вовсе сдан на металл галактическими бомжами. Но если маяк исправен, то сразу за монастырем Фиана и Иофана надо было свернуть, и там начиналась трасса - маленькая, но новая, просторная и хорошо размеченная гипервешками.
Маяк оказался исправен: он вполне четко сообщал свои координаты, а на дополнительной частоте еще и транслировал атеистические гимны. Кеша, нацепив обзорные 3D-очки, радостно сообщил, что видит кислородный купол подворья и бородатого мужика, который порет во дворе логарифмической линейкой своих послушников-дипломников. Скорее всего, это были Кешины фантазии - такие мелочи нельзя различить из далекого космоса. Хома его особо не слушал - он аккуратно вошел в поворот и теперь сосредоточенно вел катер по гипервешкам, оставив за спиной монастырь и приближаясь к банку. Добрались Богдамир и Кеша без задержек и с комфортом, и прибыли ко времени назначенной встречи с точностью до секунды.
Планету банк выбрал уютную, с хорошей кислородной атмосферой, которой можно было дышать. Правда, в воздухе чувствовалось много озона, а Кеше от него всегда чихалось. Но разве была во Вселенной такая планета, которой Кеша был бы доволен на все сто?
Из стеклянной многоэтажки навстречу гостям выскочил совершенно круглый человек. Круглым в нем было все, и даже улыбка разрезала его лицо идеальным
– Адольф Стейк, - протянул улыбающийся человек круглую ладошку.
– Генеральный директор по управлению направлениями.
– Старший следователь Вселенского уголовного розыска майор Хома Богдамир, - сообщил Богдамир.
– Как? Тот самый?
– Господин Стейк удивленно склонил голову.
– Однофамилец, - соврал Богдамир.
– А это чудесное… э-э-э… - господин Адольф Стейк замялся, указывая круглой ладошкой на Кешу.
– Это со мной. Служебный пингвин.
– Кеша, - щелкнул клювом Кеша, протягивая для рукопожатия крыло так, чтобы блеснул жетон лазерного удостоверения.
– Очень! Очень рад!
– произнес господин Стек совершенно счастливым голосом, обеими ладошками сжимая Кешино крыло.
– Пройдемте, прошу вас! Пройдемте в переговорную, все уже накрыто!
Они вошли в вестибюль, господин Стейк потер мизинцем свою переносицу и громко чихнул в раструб электронного турникета. Турникет приветственно открылся, пропустив господина Стейка и его спутников.
– Пфи!
– возмущенно произнес Кеша.
– Почему не по ш-ш-шмыганью?
Богдамир посмотрел на Кешу с неодобрением. Буквально на прошлой неделе они расследовали дело о роботе-уборщице одной фирмы, которая крала продукты из общественного буфета, и Кеше пришлось вникать в некоторые подробности охранных систем. Теперь он явно чувствовал себя экспертом и спешил похвастаться знаниями.
– Технология идентификации личности по чиханию, - охотно пояснил господин Стейк, - действительно немного уступает новомодной технологии по шмыганью носом. Но она на порядок надежнее старой технологии идентификации сотрудников по кашлю. Политика нашего банка - технологии новые, но прошедшие проверку временем. Поэтому мы пока не спешим менять систему допуска. Знаете, шмыганье - шмыганьем, а кто знает, чем оно нам обернется? Несолидно, понимаете ли, для банка гоняться за модой.
Пристыженный Кеша шлепал по ковровым дорожкам молча.
Они шли по коридорам - мимо гигантских комнат, сверкающих девушками и терминалами, мимо суетливых роботов, перебегающих дорогу с листами старомодных бумаг и новомодных кристаллограмот, мимо офисных поилок-кормилок, источающих ароматы кофе и соевого попкорна, мимо игральных автоматов и призывно мигающих разноцветными лампочками санузлов, на лифте - и снова сквозь анфилады комнат мимо санузлов и поилок.
Адольф Стейк не бежал, а словно катился впереди, и Богдамир с его размашистой походкой едва за ним поспевал.
На столе переговорной комнаты лежала самая настоящая скатерть, а на ней стояла ваза с самым настоящим печеньем. Кеша сразу на него накинулся, забравшись на стол перепончатыми ногами.
– Простите… - пробормотал Богдамир, стаскивая Кешу.
– Нет-нет!
– воскликнул Стейк.
– Восхитительно! Замечательно! Ваш пингвин - это поистине…
– К делу, - сухо оборвал Богдамир.
– Вопрос первый: почему вы такой радостный?
– Я?
– растерялся господин Стейк. Его рот и глаза стали идеально круглыми.