Закон Дальнего космоса
Шрифт:
С этими словами Богдамир рванулся с места, выбил плечом дверь и исчез в недрах дома.
– По каким харям?
– недоуменно прощелкал клювом Кеша, оглядываясь.
– По каким харям-то?
И вдруг увидел прямо перед своим клювом очень маленькую, но очень самодовольную харю.
Харя была немолодой и плоской. Даже в зеленоватом лунном сиянии казался замогильным ее мертвенный землисто-серый оттенок. Губы свои харя презрительно поджимала, а выпуклые круглые глазенки злобно глядели на Кешу и моргали. Что же касается ушей - они у крошечной хари оказались огромными и колыхались, словно вентиляторы. От них шел сквозняк, который Кеша ощущал
Еще раз скользнув злыми глазенками по Кешиным щекам и клюву, харя пришла в ажиатацию. Ее тонкие губы тревожно распахнулись, показав ряды острых зубиков, и послышался тонкий писк - причудливая смесь злобы, тревоги и торжества.
Кеша вдруг опомнился. В голове всплыл последний приказ Богдамира. Он сжал в крылолапке свой веник и молниеносным движением ударил врага наотмашь - справа-налево, слева-направо - и так много-много раз подряд, хотя враг давно исчез. Кеша осмотрел землю перед собой - хари не было. Тогда он бросил взгляд на веник - и вдруг увидел там зеленую бумажку. Полузорванная, она застряла среди прутиков и вяло шевелилась обоими концами, которые Кеша поначалу принял за уши. Харя в центре бумажки мучительно разевала рот, а глазки злобно таращились.
– С-с-скотина… - возмущенно прошептал Кеша.
И вдруг услышал шипение и шорох. Он задрал вверх голову - и остолбенел. С неба, визжа и шурша, стремительно пикировал несметный рой. Это были не птицы.
Кеша не растерялся - молниеносно принял стойку, перехватил рукоять веника обоими крыльями, словно это был меч самурая на тренировке, и стал ждать, пока стая приблизится на расстояние удара.
Выбив дверь, Майор Богдамир упал на пол и сделал наугад несколько выстрелов из степплера. Но прежде, чем жестяные скобки вонзились в стены, перекувырнулся и отпрыгнул с воображаемой линии огня. Но линия огня так и осталась воображаемой - в него никто не стрелял, и вообще нападать не собирался. В холле стояла тишина.
Майор Богдамир бросился к лестнице, мигом взбежал на второй этаж, снова выстрелил парой скоб наугад и остановился.
– Заходи, противный человечек, гостем будешь… - раздался мерзкий голос.
Голос этот оказался басовит и напрочь сорван.
– Заходи, заходи, - зашелестел голос.
Теперь Богдамир хорошо разглядел его обладателя - в отличие от летающих тварей этот монстр был теплым.
Обладатель мерзкого голоса сидел в кресле у декоративного камина. Он напоминал гигантский лист ватмана метров пять на два, но сильно разбухший в толщину. По всему зеленоватому периметру чудовища извивались длинные мерзкие щупальца. Харя монстра посреди листа была такой же, как у порхающих над домом тварей, хотя с такой комплекцией летать он, понятное дело, уже не мог. Некоторые щупальца сжимали топоры, некоторые - ножи, а два щупальца по флангам крепко обвивали рукоятки пары хороших армейских бластеров, какие бывают только у первопроходчиков дальних планет, спецназовцев или инкассаторов.
И вот это было для Богдамира неожиданностью. Раструбы обоих бластеров смотрели точно в третий глаз Хомы - точку над переносицей.
– Ме-е-едленно кладем свой бластер на пол… - вновь зашелестел монстр, - и поднима-а-а-аем ручки вверх…
– А у меня и нет бластера. Я журналист, - соврал Хома.
Глазищи в центре ватмана стали еще более выпуклыми и недоуменно
– Журнали-и-и-ст… А что это у тебя на поясе?
– Степплер. Мы, журналисты, всегда носим канцелярские принадлежности.
– Степплер. Журналист.
– Тонкие губы чудовища задумчиво почмокали.
– Журналистов у меня еще не было…
– А кто был?
– сразу спросил Хома.
– Кто был… - Чудовище выставило вперед пару сотен щупалец и принялось загибать их одно за другим.
– Два инкассатора, директор заправочной станции, три безработных дачника, шериф милиции округа Глорайхерзигсвассер и восемь профессиональных японских туристов.
– Чудовище сыто рыгнуло, прекратило загибать щупальца и потерло ими друг о дружку в предвкушении.
– Теперь будет журналист. Интересно, что там себе журналисты думают?
– Пятнадцать человек!
– присвистнул Богдамир.
– И ты их всех убил! Ты, проклятый мутант, порождение генетически модицифированного хлопка и радиации трюма!
– К чему эти обидные слова?
– поморщилось чудовище.
– Зови меня просто: Франклинштейн. Сядь-ка в креслице…
Франклинштейн неожиданно свернулся в узкую трубочку и стал похож на зеленый хобот. Нижний конец хобота проворно потянулся с кресла к полу и с шумом принюхался. На полу перед креслом ровными белыми дорожками был рассыпан порошок из распоротого мешка, стоящего неподалеку. Неизвестно где Франклинштейн успел добыть такую дорогостоящую редкость, но Хома опытным нюхом опознал в порошке сахар-песок - излюбленную пищу всякого рода мутантов и просто мерзавцев, бесящихся с жиру. Франклинштейн с вожделением всосал в себя ближайшую дорожку, экстатично почмокал хоботом и блаженно развернулся в кресле, снова превратившись в лист ватмана, обросший щупальцами.
Тем временем приемник глубоко в ухе Хомы ожил: на связь выходил Кеша.
– Я не с-с-справляюсь!
– кричал Кеша.
– Они ц-ц-цара-паютс-с-ся! Они з-з-загоняют меня в дом! Их тут миллионы!!!
– Тяни время, - приказал Хома.
– Скоро будет подкрепление. Кстати, я выяснил: маленьких можешь убивать. Большого - нельзя.
– Какого большого?
Богдамир не стал уточнять.
– Ты с кем это разговариваешь?
– поинтересовался Франклинштейн, с рожи которого уже сползало выражение экстаза.
– Я же сказал: сядь в креслице. Ты не понял?
Франклинштейн снова поднял бластеры.
Хома обернулся и увидел то самое кресло, на которое указывал Франклинштейн. Кресло впечатляло. Похоже, прежние обитатели замка всерьез интересовались готикой и пытками. Хотя, кто знает, быть может, инкассаторам это было необходимо в сугубо профессиональных целях?
Железное, массивное, с высокой спинкой, оно было к тому же оборудовано защелками для рук и ног.
– Считаю до трех центов, - угрожающе произнес Франклинштейн и качнул левым бластером.
– Один цент… Два цента…
Богдамир послушно сел в кресло.
Но тут зазвонил его селектор.
– Извините, - смутился Богдамир, вынимая трубку.
– Это жена… Да, дорогая? Нет, на работе пока… Что? Да, почти заканчиваю. Буду часа через полтора… Честное слово! Ну заинька! Ну котик! Ну что я могу поделать? Дел сегодня навалилось просто куча… Что значит, каждый день? Подожди! Да нет! Подожди!!! Ну… - Богдамир оторвал селектор от уха, посидел секунду, а затем спрятал за пояс и с ненавистью посмотрел на монстра.
– Трубку бросила, - хмуро объяснил он.
– Так о чем мы говорили?