Закон десанта – смерть врагам!
Шрифт:
— Хочу короче, — подумав, выбрал Вадим. — Вы довольно молоды для такого длинного имени.
— Увы, — вздохнула блондинка. — Уже немолода. Одно радует — бывают случаи и потяжелее.
— Сплошь и рядом, — подхватил Вадим. — Вы знаете, Катя, я полдня болтался осенним листом по Славянке и пришел к интересному выводу: наши социологи бессовестно лгут, утверждая, что средний возраст населения, особенно в провинции, неуклонно снижается. Средний возраст аборигенов этого милого городка — лет девяносто. Вы случайно не местная?
— Боже
— Как странно, — удивился Вадим. — Городок-то наш небольшой, всего каких-то полтора миллиона, причем половина — пенсионеры, дети, инвалиды и наркоманы…
Автобус между тем выезжал за пределы Славянки. Проплыла заросшая крапивой околица, мостик через глубокий овраг. Затуманились гористые перелески. Стая ворон взмыла в воздух и дружно закаркала. К чему бы это?
— Вы, наверное, редко выходите из дома? — предположила Катя.
— Наверное, — Вадим пожал плечами. — Холостяцкая берлога, знаете ли, ортопедический матрас, все такое. Пенсия и покупки по Интернету. Добыча фуража — на плечах кузины-белошвейки, она у меня по хозяйству…
— А еще зайку бросила хозяйка, под дождем остался зайка? — засмеялась блондинка. Кольцов заметил в уголках ее рта морщинки, но, как ни странно, они ей шли.
— Верно, — согласился Вадим. — У хозяйки моей семьи была гремучая энергия, особенно по части потребления запретных плодов; мы общались исключительно припадочным лаем, а когда ей радикально угодила шлея под хвост, и она решила, что один муж в семье обязательно вырастет эгоистом…
Блондинка согнулась от беззвучного хохота.
— …Я счел разумным сменить статус, — закончил Кольцов. — И уже целый год не открываю пиво обручальным кольцом, — а когда блондинка отсмеялась, поинтересовался: — А у вас в этой жизни, надеюсь, все правильно? Не говорите только, что вы окончили институт домработниц.
— Да нет, я не замужем, — сообщила неплохую весть Катя. — Окончила педагогический институт, работаю менеджером в турфирме.
— Прокладываете туристические тропы? От уютных зимних стойбищ до развратных курортов Родоса и Пхукета?
Блондинка покачала головкой.
— Скорее, от кошелька потенциального туриста до закромов алчного руководства турбюро «Баттерфляй».
— Как игриво это звучит — «Баттерфляй»… Любимовка входит в круг интересов вашего алчного руководства?
Блондинка помрачнела.
— Я по личным мотивам, — отозвалась она. И замолчала.
— Ну и ладно, — поспешил исправиться Вадим, — я тоже не по линии работы. Думаю, не задержусь. Как вы считаете, Катя, в славном городе Любимовка найдется что-нибудь похожее на ресторан? А если найдется, то вы какую кухню предпочитаете? Китайскую, итальянскую или сытную бабушкину?
— Птица-говорун отличается умом и сообразительностью, — непонятно откуда вдруг раздался
Вадим от удивления открыл рот.
Катюша этого не говорила — он следил за ее лицом. А говорить, не разжимая рта, дано не каждому. Блондинка в свою очередь озадаченно взглянула на Кольцова и почему-то сказала:
— Я этого не говорила.
Ясный факт. Остальные пассажиры тоже не могли. До ближайших как минимум — три ряда кресел.
— Давайте проведем собственное расследование, — сказал Вадим, оборачиваясь и привставая, — глядишь, и найдем скелетик в шифоньере.
Скелетик и вправду имелся. Причем детский, и на нем имелось немного мяса. Это была девочка лет тринадцати, неловко скрючившаяся между полом и последним сиденьем. Бедненькая, пожалел ее Вадим — наверное, чертовски неудобно. Девочка была одета в простеганную курточку, розовый шарфик и шапочку с большим мохнатым помпоном. Голубые глазки смотрели иронично, немного с испугом.
— Мама дорогая, — изумился Вадим, — ты подслушиваешь?
— Да больно надо, — проворчала девчонка. — Тебя и глухой услышит, если напряжется. И вообще, мужик, дойдешь до анатомических подробностей — предупреди, я уши заткну; мне еще рано.
— А ты хамоватая, — строго заметил Вадим. — Не до срока ли взрослеем, девочка?
Ребенок зло сверкнул глазами и надулся.
— Уж какую вырастили. Только не говори, что сам беспонтовый. Я слышала — расстилался тут, как коврик персидский, склоняя тетечку к совместному времяпрепровождению. Можно подумать, один такой остроумный.
— А тебе и завидно стало, — хмыкнул Вадим.
— Да это же заяц! — прозрела Катя. — Обыкновенный ушастый заяц.
— Заяц, заяц, — буркнула девчонка. — Денег у меня нет. А в Любимовку надо.
— Ну, точно, — кивнул Вадим. — Раньше всех села. Водила до ветра умотал или за куревом, а эта и прошмыгнула. Слушай, дите малое, а мамка с папкой у тебя имеются?
— Сирота я, — подумав, сообщила девчонка, — круглая. Мамка при родах моих погибла, а папка от горя. Вот и мотаюсь по стране.
— Я бы тоже погибла, родив такую, — не преминула съязвить Катя.
— Врет, — убежденно заявил Вадим. — Уж больно ухоженная. И развита не по годам. Сбежала, поди, от мамки с папкой, а теперь корчит из себя сирую.
Екатерина задумалась.
— А может, заплатить за нее?
— А может, ей еще и пятку почесать? — не удержался Вадим. — Перебьется, не заслужила. Вот сейчас пойду и настучу водителю, пусть высадит ее посреди леса, говорят, тут волки прогрессируют, и разбойники свирепо размножаются.
— Не надо… — вздрогнула девчушка, и в голубых бездонных глазах появились слезинки.
«Ага, — подумал Вадим, — не такая уж она и железная. Хамит, а как прижмешь, шелковая становится.
— Как звать-то тебя, чудо? — спросил он уже миролюбивее.