Закон Дракона
Шрифт:
Он не договорил. Огонь, потревоженный колесом телеги, взметнулся вверх, и Снайперу пришлось закрыть глаза рукавом куртки. А потом он рубанул «Бритвой» по ближайшей оскаленной морде, вынырнувшей из темноты.
Сентипид с рассеченным надвое лицом отпрянул в сторону, освобождая путь. Как и любые другие живые существа, гигантские подземные сороконожки боялись боли и потому, почувствовав ее, рефлекторно спешили убраться подальше. Правда, тех, кого не настиг ожог или удар клинка, приходилось снова и снова убеждать в необходимости уступить дорогу.
Снайпер с Лисом рубили не переставая. Каждый удар заставлял
Толстые кожаные куртки спасали бойцов от скользящих ударов когтей, и хоть это было отрадно. Лис поднимал меч, опускал его, чувствуя ладонями через рукоять, как лезвие с треском прорубает плоть и скрипит, проходя меж позвонками. Одно дело рубить соломенные чучела деревянными мечами, и совсем другое рассекать живую плоть настоящим клинком. Скверное дело, омерзительное до тошноты, но, к сожалению, необходимое во все века в любом из миров. Убийство — это жизнь для тебя и тех, кто тебе близок, начиная от забивания коровы на мясо и заканчивая уничтожением врагов…
Лис рубил, утешая себя мыслями об оправдании того, что он делал сейчас, но лучше от этого не становилось. На душе было гадко, и он уже понимал — это ощущение не смыть ни временем, ни рассуждениями, ни потоками чужой крови, пролитие которой постепенно начало входить у него в привычку. Теперь понятно, почему так неохотно рассказывали в деревне ветераны о своих подвигах на войне. Потому, что, наверно, очень тяжело вспоминать, как ты отнял чью-то жизнь — пусть даже это была жизнь ужасного мутанта. Вот оно, бремя воина, которое он будет нести всю оставшуюся жизнь. Неподъемное бремя отнятых жизней, с каждым ударом становящееся все тяжелее и тяжелее…
Острый нос телеги-лодки порой отодвигал в сторону, а порой и пропарывал податливые тела сентипидов, и тогда их приходилось сбивать ногами… или разрубать на части. Они были довольно рыхлыми, эти мутанты, выросшие в полной темноте и сейчас ослепленные неистовым огнем. Да, они махали конечностями, стремясь достать ими своих убийц, но получалось у них это неважно. Лис уже приноровился уворачиваться от когтей и раззявленных пастей и сейчас просто выполнял страшную, но необходимую работу — впрочем, как и остальные пассажиры необычного транспортного средства.
Наконец сентипидов стало меньше. То ли расползлись по норам, невидимым в темноте, то ли Снайперу с товарищами просто удалось, наконец, прорубиться сквозь толпу мутантов. Тестомес сразу же набрал в грудь воздуха и принялся дуть с удвоенной силой. Телега взяла разгон и понеслась по тоннелю, прямому, словно стрела. В ушах засвистел ветер…
Снайпер равнодушно обтер об рукав клинки ножа и палаша, спрятал их в ножны, после чего, прищурившись, уставился в темноту прямо по курсу. Не человек, а машина для убийства. Лису стало немного не по себе.
— Как ты можешь… так? Без эмоций, запросто…
— С эмоциями меня давно б убили, — ровно ответил Снайпер. — Драться надо спокойно, иначе проиграешь.
— Это не игра, это убийство. Понимаешь? Убийство…
Лиса слегка трясло. Странно… Волка убил — более-менее спокойно себя чувствовал. От оборотней отбился — тоже вроде
— Понимаю, — так же спокойно отозвался Снайпер. — Это у тебя истерика, парень. Не ты первый. Обычно случается со многими, когда приходится сразу убить несколько врагов. Сейчас ты десятка два мутантов покрошил и чувствуешь себя редким гадом, верно? Так вот, если хочешь выжить в любом из миров, примирись с мыслью, что есть одно простое правило: или ты — их, или они — тебя. Убьют, заставят работать на себя за гроши, превратят в нищего бродягу — неважно. Все это просто разные виды смерти. Поэтому есть два варианта жизни: или ты — их, или сойди с пути, который ты выбрал, и умри. В этом нет ничего зазорного, потому, что это будет твой выбор и потому, что умерших — большинство. Ты просто станешь одним из многих. Я же пока что живой и надеюсь пожить еще маленько.
Снайпер умолк, продолжая вглядываться в темноту. А Лис сел на лавку и тупо уставился на соседнюю лавку, сплошь залитую светящейся кровью. Факелы, в общем-то, больше были не особо нужны — крови было много, и она была повсюду. И в ее свете лица спутников казались жуткими, гротескными масками, гораздо более страшными, чем морды сентипидов.
Слова пришельца из иномирья бились под черепом в такт пульсу:
«Или ты — их, или они — тебя… Убьют, заставят работать на себя за гроши, превратят в нищего бродягу — неважно… Все это просто разные виды смерти… Поэтому есть два варианта жизни: или ты — их, или сойди с пути, который ты выбрал, и умри»…
В этих словах была горькая правда… Каждый норовит урвать кусок пожирнее, что животное, что человек. Даже среди деревьев высокие и мощные исполины заслоняют солнечный свет более молодым, давя при этом толстыми корнями слабую корневую систему возможных конкурентов. Даже насекомые дерутся друг с другом, за что — непонятно, но, видать, есть у них на то свои причины. И сегодня: если б не нашли Снайпер с Тестомесом способ пробиться сквозь мутантов, сожрали б те их за милую душу. Вроде все очевидно, так почему ж так на душе-то тяжко?
— Это потому, что у тебя душа есть, — сказала Лисса, присаживаясь рядом. — У других ее нету, вот им и все равно.
Лис удивился. Неужто, задумавшись, начал вслух говорить сам с собой? Или же жрица дракона почувствовала его состояние и случайно ответила на невысказанный вопрос? Впрочем, это уже неважно.
— А у него что ж, нет души? — негромко произнес Лис, кивнув в сторону Снайпера.
— Есть, — так же тихо ответила девушка. — Только зачерствела она, превратилась в камень. И капля живой воды, которая может ей помочь, осталась очень далеко.
— В его мире?
— Думаю, да, — кивнула Лисса. — Знаешь легенду о Розе Миров?
— Нет, — качнул головой Лис.
— Тогда слушай. Это продолжение Старой Легенды, которое много лет назад запретили Чистильщики веры, и лишь жрецы дракона знают ее. Древняя Война не только уничтожила этот мир. Страшные удары Огненных Стрел разорвали не только небо и землю. Они пробили дыры между мирами, и жуткие монстры хлынули оттуда дожирать тех, кто сумел выжить. Люди ушли под землю, а на поверхности долгие годы царствовали чудовища. Потом наступила лютая зима. Почти все чудовища погибли, остались только самые умные и живучие.