Закон Единорога
Шрифт:
– Граф де Уэска, – обратился я к молодому человеку. – Я поручаю вашим заботам самое дорогое, что есть у меня на этом свете. Излишне говорить вам, чтобы вы берегли свою сестру. Прошу вас о другом – не ищите сейчас рыцарской славы. Она найдет вас сама… Нынче мы должны вернуться в Арагон, чтобы призвать армию короля, вашего дяди, на помощь Тулузе.
– Можете положиться на меня, мессир, – коротко ответил юноша.
– Собирайте своих рыцарей. Сейчас я должен уехать. Инельгердис расскажет вам, где нам надлежит встретиться.
Я поцеловал Лауру и, положив руку
– Шестеро, – не задумываясь, ответила девушка. – У каждого есть оруженосец.
– Прекрасно, – я на секунду задумался. – Вот что. Мне нужна твоя помощь.
– Ну ты же знаешь… – укоризненно взглянула она на меня. Я кивнул.
– Выбери самого надежного из своих рыцарей. Сейчас я напишу послание Меркадье; его войско должно стоять где-то около границы. Пусть твой посланник шарахается от собственной тени и прячется по кустам как заяц – главное, чтобы он доставил письмо как можно скорее.
– Хорошо, – кивнула Инельга. – Поедет Стар-линг, он ловок и осторожен.
– Это тот, что был в бою под Нейвуром? – вспомнил я. – Хороший воин.
– Да. А остальные? – тревожно спросила моя сестра.
– Не волнуйся, – невесело усмехнулся я. – Им тоже скучать не придется. Впрочем, как и нам. Прикажи им собираться, их ждет дальняя дорога.
– Куда? – коротко спросила Инельгердис.
– В Рим. Они будут сопровождать папского легата, – пояснил я.
– А я? – в серых глазах юной воительницы читался упрямый вопрос. Я тяжело вздохнул.
– Придется тебе вновь сменить платье на кольчугу. Я бы охотно отправил тебя домой, но сейчас это не представляется возможным. Поедешь с нами в Арагон…
– Вальдар! – неожиданно перебила меня сестра. – Я все хотела сказать тебе… Мерлин отправил меня сюда, чтобы я передала его слова. Нам с тобой следует отправиться в Монсегюр!
– Монсегюр? – я отрицательно покачал головой. – Не сейчас. Сначала в Арагон.
– Но он сказал, что это дело, не терпящее отлагательств! – умоляюще воскликнула Инельга, хватая меня за руку.
– Плевать! – вскричал я, вырываясь. – У меня сейчас есть лишь одно дело, не терпящее отлагательств, – доставить Лауру к отцу!
– Но это наше предназначение!
– Меня уже тошнит от магии и предназначений! – подводя ладонь к горлу, откровенно высказался я ошарашенной Инельге. – Все! Хватит! Я пошел писать письмо де Меркадье!
Мы с Лисом стояли у полуразрушенной стены, поросшей плющом и колючим кустарником, и восхищенно наблюдали восход солнца над Гаронной.
– Красиво… – вздохнул Рейнар, с сожалением отрываясь от созерцания чудесного зрелища. – Жить бы и жить… Нет же, не терпится этим болванам нацепить на себя по пуду железа и с криками: «Христос воскрес!» – вспороть друг другу брюхо!
Я согласно кивнул головой.
– Что там Кастельно?
– А что с ним станется! Спит, – сообщил Лис. – Ну и задачку же ты задал мне с этим монахом, Капитан!
Рейнар невесело усмехнулся, вспоминая события прошедшей ночи.
– Пока он
Меня невольно пробрала дрожь при мысли, что Гаронна течет с гор…
– Вдобавок, – продолжал Лис, – в самый неподходящий момент выяснилось, что твой оруженосец плавает, как топор.
– Ну-у-у… – начал я.
– Боевой, боевой топор, – успокоил меня д'Орбиньяк, косясь на Сэнди, который, не теряя времени, разминался неподалеку.
– Пришлось оставить его на берегу шмотки караулить, – рассказывал Лис. – Все польза… Плыву я, значит, за лодкой. Гляжу, гребцы что-то весла сложили и к монаху эдак тихонько подступают. Ну, тут я вынырнул у борта, что тот Ихтиандр, и любезно спрашиваю: «Как пройти в библиотеку?»
– Что?! – расхохотался я. – Почему в библиотеку?
– А! – весело отмахнулся гайренский менестрель. – Что первое в голову пришло. Ты дальше слушай! Легат сидит, крестится, а эти… Один с веслом на меня кидается, а другой пожиже оказался, нож от испуга выронил, сидит напротив Кастельно, как отражение в зеркале – тоже крестится. Ну… агрессора я, понятное дело, за пояс – ив реку. В лодку забрался, тут второй в себя пришел, начал своей железкой размахивать…
– Ну и?.. – поторопил я рассказчика, вглядываясь в предрассветную дымку.
– Ну и порезался, – мрачно закончил мой друг, нервно потирая запястье. – А перед смертью решил исповедаться. Все, как есть, святому отцу и выложил. Тот ахал, охал сперва, поверить не мог, но сам понимаешь, исповедь… А потом мы еле выгребли – с одним-то веслом да против течения! – Рейнар продемонстрировал стертые ладони.
Я сочувственно покачал головой.
– Молодец, Сережа! – искренне похвалил я своего напарника. – Что б мы без тебя делали… Лис пожал плечами.
– А это уж я не знаю… – он приложил ладонь козырьком к глазам, закрываясь от лучей встающего прямо перед нами солнца. – О, кто-то едет!
Я и сам уже мог разглядеть дюжину всадников, во весь опор мчавшихся к нашему укрытию.
– Ты посмотри! – осуждающе махнул рукой д'Орбиньяк. – Она опять в доспех вырядилась!
– По последней моде… – мрачно пошутил я. – Иди, буди легата – его эскорт прибыл.
Будить Петра де Кастельно не пришлось – он уже стоял на коленях и что есть мочи славил имя Господне. Увидев нас, цистерианец чинно завершил молитву и, кряхтя, поднялся с колен.
– Благодарю вас за мое чудесное спасение, – смиренно произнес монах. – Господь сторицей воздаст вам за это. А теперь, надеюсь, благородные господа, вы позволите смиренному служителю Божьему уда литься в святую обитель… чтобы до конца дней своих замаливать прегрешения его паствы.