Закон есть закон
Шрифт:
– Неужели?
– Ты ревнуешь? – вдруг спросил я.
Она смутилась… бледные щеки вспыхнули.
– Зря.
– Это признание?
– Ну, вроде того. Очень осторожное. Можешь принять… можешь забыть.
– Я приму. Обожаю признания.
Мы шли по улицам, почти бежали. Площадь Ста Фонарей находилась ниже дома Леонардо, спускаться было легко. Изредка навстречу нам попадались беглецы – именно беглецы, а не грабители: они робко шарахались под прикрытие галерей, едва нас завидев. Не только мы заметили нападение на город.
На площади Ста Фонарей по-прежнему шел
Ланс, услышав эту абракадабру, пришел в неописуемый восторг.
Я водрузил один из осколков призрака посередине площади, рядом поставил баллон с концентратом и открыл вентиль. Развел руки в сторону, и синева устремилась вверх. Получилось что-то вроде зонтика: ручка – струя, бьющая из титанового баллона, ну а верх – нечто тонкое, трепыхающееся, пока мало похожее на защитный купол. Выходило, творец Пелены из меня никакой. А я был уверен, что справлюсь. И ведь Кролик, который на самом деле еще та собака, даже пальцем не повел, чтобы подправить мой уродливый купол. А мог бы – он же сильный Лоцман.
– Что ты делаешь? – подскочила ко мне Полина.
– Создаю защитную Пелену. Срок ей три дня. Три дня вам хватит. Выйти из-под нее можно, войти – нельзя. Три дня поголодаете и поиграете на сцене… Ну а потом – молите богов синевы, чтобы у острова был новый закон.
– Но к нам не придут новые зрители! – возмутилась Полина.
– Извини, дорогая, но я не ведаю иного пути, чтобы тебя защитить!
– Не надо меня защищать! Я сама… – заверещала Полина.
– Заткнись, – сказала Ада. – Мы рискуем всем ради тебя. Так что умей принимать помощь не артачась.
Полина гневно сжала кулаки – вот-вот ринется в бой. Оказывается, моя фея еще и амазонка!
– Сколько продержится эта защита? – спросила Полина.
– Я же сказал: три дня… Надеюсь, за это время мы сможем установить настоящую Пелену в Двойной башне.
– Сними! – потребовала Полина.
– Ты с ума сошла. Два десятка головорезов подходят к площади.
Мои доводы она как будто не слышала. Я огляделся. Спектакль вдруг прекратился сам собой, люди сбились в кучу и испуганно оглядывались. Было отчего: то в одном, то в другом месте пространство как будто начинало рябить, дергаться, идти кругами – это снаружи пытались проломить мой уродский защитный купол.
– К нам никто не может войти… Никто больше не сможет посмотреть наш спектакль. Они хотят! Ты видишь – они хотят!
– Хотят, но совсем другого, – хмыкнул я.
– Сними Пелену! Или…
– Или что?
Она не ответила – просто развела руки в стороны, а затем свела их вместе. У нее был всего лишь один-единственный браслет, обязательный к ношению. Но при умелом ударе она разрушила бы псевдокристалл мгновенно. Потому как была талантливым природным Разрушителем. Не сумела. Вернее – не успела. Ада оказалась быстрее. Пусть на мгновение – но быстрее. В первый раз видел, как Разрушитель и Охранник работают почти что в контакте. Меня отшвырнуло в сторону, и я грохнулся спиной на мостовую. Меж браслетами Ады вспыхнули синие разряды. Полину всю окутало ослепительным гало, но она продолжала стоять несколько мгновений, а потом опустилась на мостовую.
Медленно-медленно, будто легла отдохнуть.
– Уходим! – повернулась ко мне Ада. –
Макс подхватил Полину на плечо и первым рванул в сторону ведущего вверх к круговой магистрали переулку. Гарри и Кабан кинулись за ним. Потом сорвались остальные.
Мы мчались вверх по радиальной дороге.
Впрочем, глагол «мчались» не совсем подходит, чтобы описать наши передвижения. Мы совершали короткие перебежки от одной цепи до другой, от одной баррикады до другой, а потом героически преодолевали препятствия. Несколько раз в нас стреляли из окон. Один раз из винтовки – настоящей, без синьки, – дважды из арбалетов. С нами не было призрака синевы, так что нам досталось: пуля пробила полу моего плаща, один арбалетный болт ударил рядом с ногами Ады, второй – пробил Гарри плечо. Взвизгнула Миу – ее тоже задели. Гриф подхватил ее и удержал от падения. Я успел заметить, что дальше, впереди, у фундамента дома лежит человек. Лежит неподвижно, и вокруг растекается темная лужа.
Я стал дергать одну дверь за другой. Третья по счету оказалась распахнута. В городе хаоса таких дверей куда больше, чем может показаться. Сами понимаете: банда, разорив чье-то жилище, не запирает за собой дверей. Это был один из таких вот несчастных домов.
Мы ринулись внутрь. Дом оказался довольно большой, и повсюду всё было перевернуто вверх дном. Здесь не столько грабили, сколько крушили.
Хозяева столпились в одной из комнатушек.
Когда я заглянул внутрь, кто-то дико заверещал. Потом какая-то женщина поднялась и вытолкнула вперед девчонку лет пятнадцати. Я сначала ничего не понял.
– Ну же, скорее! – приказала женщина.
Девочка принялась спешно стаскивать с себя одежду. Я заметил у нее на шее явно проступающие синяки – верно, кто-то ее слегка придушил, прежде чем…
– Ты не думай, она не шлюха, – сказала хозяйка и, достав из кармана фартука грязный платок, принялась зачем-то тереть им синяк на шее девчонки. – У нее до сегодняшнего дня никого не было.
– А сколько было сегодня, успели сосчитать? – раздался из угла язвительный и одновременно дрожащий мужской голос.
Девочка дернулась и опустила голову. Я видел, как она стиснула кулаки – так, что побелели костяшки.
– Прекратить! – рявкнул я как можно более зверски. – Сидите тут тихо, ясно?
– Тебе нравятся женщины постарше?
Хозяйка тут же принялась разоблачаться. Ей было лет тридцать пять, и она была очень даже ничего.
– Не надо… – Я попятился.
– Любишь мальчиков? Боб!
– Мама, я же сказал… – послышался откуда-то скребущий хрипотцой голос подростка.
– Сюда, подонок! – завизжала женщина. – Иди, кому говорят! Или хочешь, чтобы нас всех убили?! Ну!..
Сбившиеся в кучу люди зашевелились, и от стены стали выталкивать вперед мальчишку лет четырнадцати.
– Скорее! – поторопила хозяйка.
– Заткнись! – это уже закричал я. – Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Кажется, я был готов убить ее в этот миг – за эту самую невозможную, неестественную покорность.
Она замерла, будто окаменела. Остальные тоже.
– Сидеть здесь и не рыпаться! – приказал я, с трудом овладев собой. – Первый этаж дома в вашем распоряжении. Мы уходим на второй этаж и на крышу… А сюда… сюда никто не войдет.