Закон эволюции - роман завершен
Шрифт:
Особо заинтересовал Маркуса единственный Вызов Первого. Виттман, согласно биографии, со школьной скамьи любил свою одноклассницу и постоянно боролся с соперником. Когда он ушел в армию, соперник своего шанса не упустил. Виттман, находясь в госпитале, узнал, вернулся домой, бросил Вызов, намереваясь вернуть себе девушку, а затем, воспользовавшись статусом героя, убил соперника в поединке на ножах. Биограф ограничился упоминанием о том, что Виттман, будучи агрессором и не имея возможности выбрать в качестве состязания смертельный поединок, пустился на хитрость, чтобы заставить противника самого выбрать бой на ножах. Видимо, тот,
Маркус в задумчивости отключился от сети. Стало быть, Первый - тип коварный, хитрый и мстительный. Надо будет иметь это в виду.
Астронавт вышел на улицу. Планы на ближайшие дни - ознакомиться с городом, присмотреться к людям повнимательнее, попытаться адаптироваться. Как вариант - завести знакомства. До этого момента мир освещали для него сам Первый и его агент Каспар, поющие сладкие песенки о том, как все хорошо. Теперь Маркус должен заглянуть за изнанку, выслушать рассказы людей с противоположного полюса.
Вот чего Маркус действительно не умел - так это заводить знакомства. Со всеми приятелями, друзьями и женщинами его свела жизнь. Вначале одноклассники в школе, после военное училище, летная школа, армия... Все получалось само собой. А сейчас он один, чужой среди чужих. Как лучше начинать все с чистого листа Маркуса не учили.
Он остановился у какой-то забегаловки, прислушался к желудку и решил зайти: горячий кофе и яичница с беконом ему будут весьма кстати. Неторопливо поев, он подозвал официанта, заказал себе на десерт к кофе горячие бельгийские вафли в шоколаде, и в этот момент в зал вошла молодая, привлекательная женщина. Вообще-то кафе было довольно посещаемым, и симпатичные девушки входили каждые три-четыре минуты, но именно эта почему-то привлекла внимание. Маркус раздумывал всего одну секунду, затем понял: он ее видел только что, она уже была тут, когда астронавт вошел. Три минуты назад девушка закончила свою трапезу - это были, кстати, тоже вафли и что-то в кружке - и прошла к дверям мимо него. И вот теперь вошла снова.
Вошла да и вошла, может, забыла что, или решила, что добавки хочет. Маркус снова вернулся к своим мыслям, но пребывал наедине с ними недолго.
– Простите, возле вас не занято?
– раздался над ухом приятный, мелодичный голос.
Астронавт перевел взгляд с улицы за окном на владелицу голоса: так и есть, она самая. Невысокая, стройная черноволосая женщина лет двадцати шести, чуть раскосые глаза выдают примесь восточной крови.
– Нет, не занято, - ответил Маркус и, словно невзначай, добавил: - как, впрочем, и за несколькими совершенно пустыми столами.
Такой ответ выбил девушку из колеи, но она быстро нашлась:
– Да, верно, просто я привыкла сидеть за этим столиком. Мне, как и вам, нравится сидеть у окна...
Астронавт чуть приподнял бровь:
– В самом деле? Когда я входил, вы сидели в глубине комнаты, а этот столик пустовал. Но вы садитесь, конечно же, садитесь.
Девушка, поняв, что ее уложили на обе
– А вы очень наблюдательны. Все космонавты такие, должно быть?
Теперь настала очередь Маркуса удивляться.
– Вы меня знаете?
– Вроде того. Вы же Маркус Коптев?
– Он самый. Откуда вы знаете меня в лицо, если я не показывался на телевидении?
Девушка чуть заметно улыбнулась:
– Зато в сети появились. Видео, на котором вы укладываете парня побольше себя, набрало более миллиона просмотров. Его слили с камеры наблюдения и добавили комментарий о том, что вы и есть Маркус Коптев, космонавт из прошлого.
– Я предпочитаю термин "астронавт", - проворчал Маркус, чтобы выиграть время на раздумья, - потому что космонавтов было полно, а вот астронавт - один-единственный.
– А вы тщеславный, - собеседница улыбнулась шире.
– Это потому, что помимо тщеславия у меня ничего больше не осталось.
– Меня зовут Пайпер, - просто и без перехода представилась новая знакомая.
– Очень приятно, - кивнул Маркус и снова принялся за свои вафли.
– И как вам у нас по сравнению с вашим родным временем?
Астронавт подавил вспышку раздражительности: новая знакомая назойлива, но если разобраться, то не ее вина, что сам Маркус не в духе, происходи дело в двадцать первом веке, он вполне мог бы попытаться закрутить интрижку, Пайпер ведь очень ничего так. Внутренний голос тихо предложил так и сделать, плюнуть на весь мир, включая Каспара и Первого, на свои личные потери и оторваться по полной. Кроме того, разве буквально только что Маркус не размышлял о необходимости новых знакомств?
– Скажем так, непривычно, - уклончиво ответил он, - переход от справедливости и равенства к социуму, где легализирован закон джунглей, явно требует больше времени.
– А в чем проблема?
– приподняла брови Пайпер.
– Вы в состоянии уложить парня, на голову выше себя, в два удара, космонавтов очень хорошо готовят и отбирают только лучших, разве нет?
– Вы правы... по-своему. Но меня вряд ли поймете, для этого нужно родиться в моем времени в моей стране и вырасти с определенными убеждениями и принципами.
Собеседница в задумчивости делала маленькие, размеренные глотки из кружки.
– Знаете, я как раз вас понимаю. Мой дед приехал сюда из Японии - и так до самой смерти не смог полностью смириться с текущим положением дел. Правда, в Японии, по его словам, ситуация еще хуже. Мою маму в девятнадцать лет взял замуж человек, который ей не нравился. Ну, вы понимаете. Она умерла, когда мне было четырнадцать. Так что назвать свое детство счастливым не могу.
– А отец?
– Что с мужем мамы, я не знаю. Ушла из дому, как только стала совершеннолетней, и буду рада, если вообще никогда больше о нем не услышу.
Маркус медленно кивнул, не столько в знак сочувствия, сколько соглашаясь со своими мыслями. Шикарное светлое будущее, первый же знакомый человек, не имеющий отношения к правящей верхушке - с искалеченным детством. В мире, где право сильного возведено в ранг закона, иначе быть и не может.
– Вас... часто беспокоят Вызовами?
– У меня интеллектуальный индекс семь, моральный - девять, потому любой говнюк, который умнее меня, неизменно делает умный вывод, что я не стою прогулки над пропастью.