Закон эволюции - роман завершен
Шрифт:
Маркус медленно кивнул:
– На самом деле, не факт, однако вынужден признать, что вы описали путь, по которому прошли многие инвалиды войны. С другой стороны, а вы-то чем ему помогли, не считая жестяных конечностей?
Виттман откинулся на спинку кресла.
– Больше всего из всех своих достижений я горжусь усовершенствованными законами о защите людей, искалеченных на службе обществу. У них и раньше были привилегии вроде иммунитета к вызову... Я же дал таким, как Энджи Франчи, право на совершенно новое испытание. Испытание Смертью. Франчи был первым, кто получил новую привилегию. Суть простая: он бросает Вызов по особенным правилам. Если вам бросают Вызов Смерти, судья кладет перед вами две капсулы. Одна - пустышка, во второй - смертельный яд. Если вы проглатываете одну из них - вы отстояли свои права, независимо
– Постойте, а разве первое состязание не по моим правилам?
– Нет. Любые ваши заслуги и личные качества не имеют веса против человека, принесшего обществу наивысшую жертву: свою собственную жизнь. Подобное право получают только люди, которые сознательно пошли на смерть ради других, ради общества, и чудом выжили, став калеками. Энджи пошел на верную смерть, чтобы жили другие. Если вас пугает пятидесятипроцентная вероятность смерти за ваши же интересы... Значит, вы никто против него.
Маркус хмыкнул:
– Ладно. И чем же это право помогло Энджи? Он что, перестал быть калекой? Стать таким, как он... Это невосполнимая потеря, возможность отбирать что угодно у кого угодно - вряд ли большое утешение.
Виттман кивнул:
– Отчасти, верно. Руки-ноги не вернуть ни одним законом, но я избавил его от ужаснейшего последствия инвалидности - одиночества. Герой или не герой, кто согласится связать свою судьбу с таким обрубком? Лейтенант Франчи использовал свое право всего один-единственный раз, чтобы жениться на бывшей однокласснице.
Астронавт почувствовал, что у него начинается дергаться веко.
– Ах да, я же совсем упустил из виду, что у вас легализировано насилие над женщинами, - желчно сказал он.
– Если вы про это... Насилия тут нет. Просто принципы подбора партнеров немного изменились. В древнем Китае, к примеру, браки заключались исключительно по воле родителей, брачующихся никто никогда не спрашивал. И что, всех китайцев назовем насильниками? В нашем случае то же самое. Так в жизни случается, что замуж приходится выходить не за кого хочется, а за кого надо.
– Так это и есть ваша хваленая справедливость?! Вы ничего этим не решили. Просто сделали несчастного чуть менее несчастным, попутно сломав жизнь еще и девчонке, которая ничем не заслужила мужа-калеку! Мне безумно жаль этого Энджи - но это было его решение. Почему отвечать должна его одноклассница?!!
Виттман тяжело вздохнул.
– Прежде, чем объяснить это вам, я раскрою одно из величайших заблуждений демократии. А именно - права. Вы считаете, что вначале права, потом обязанности, да, капитан? Что человек рождается с так называемыми неотъемлемыми правами? Так вот. Ни хрена подобного. Право никогда, ни при каких обстоятельствах не может быть раньше долга. У новорожденного нет никаких прав. Ни малейших. Даже права на жизнь: это право он получает лишь благодаря материнскому инстинкту. И так во всем. Для того чтобы у вас, капитана Маркуса Коптева, было право на жизнь, где-то на страже вашего мирного неба должен стоять часовой. Все ваши права - на здоровье, на труд, на крышу над головой, на питание - появляются только в результате выполнения другими людьми своего долга. Так устроено человеческое общество, каждый человек обеспечивает другим людям какое-то право, и от них получает свои права. У вас есть что возразить?
Маркус чуть подумал, затем покачал головой:
– Нечего. В этот раз я с вами согласен... впервые.
– Ну так вот. Человек в детстве не имеет своих прав, он пользуется ими в долг. Всякий член общества должен этому обществу, до тех пор, пока своими деяниями не перекроет те блага, которые получил. Энджи Франчи оказал Доминиону величайшую услугу, и общество перед ним в долгу. А его одноклассница, напротив, сама должна Доминиону за свои права, счастливое детство и небо без вражеских бомбардировщиков. И должна в том числе лейтенанту Франчи лично. Все, что произошло дальше - взаимозачет, не более того. Просто разные люди свои долги отдают по-разному. Кто защищает страну, кто-то трудится, кто-то исполняет обязанности врача, кто-то - сталевара, ученого, водителя... И быть женой заслуженного человека - тоже долг. Да, тяжелый. Но я не думаю, что Энджи было легче, когда он наводил на себя свои беспилотники.
Маркус задумчиво взглянул на собеседника:
– Я вот о чем думаю...
Рейхсминистр глотнул из кружки.
– Что касается Энджи, то он, как человек благородный, воспользовался своим правом заменить отравленную пилюлю пустышкой. Таблетки, которые судья поставил перед его будущей невестой, были пустые. Обе. Но она струсила. А свобода воли... свобода воли - мираж, как и любая другая свобода. Вы - свободны? Я - свободен? Нет. Еще до вашего рождения кто-то сказал одну мудрую вещь: нельзя жить в обществе и быть свободным от него. И даже там, где кроме вас не будет ни единого человека, ваша свобода будет ограничена гравитацией, природными преградами и прочими законами мироздания. Муравей не может быть свободен от своего муравейника. Я, к слову, тут вспомнил, что как только вашу страну прижимали, во Вьетнаме или там в Корее, вы призывали молодых парней в армию, чтобы швырнуть их в мясорубку. И не спрашивали, хотят они или нет. Так почему под ружье парня поставить можно, а как девчонку под венец - сразу же обвинения в насилии?
Он глотнул еще и продолжил.
– Кстати, история героизма Энджи Франчи на этом не заканчивается. Шесть лет спустя, к тому времени имея двоих сыновей, он с женой находился на курорте. В отеле начался пожар, отрезавший выходы. Энджи прыгнул из окна третьего этажа с женой на руках, так, чтобы упасть плашмя и стать для нее смягчающей подушкой. Герои - они до конца герои. Снова Энджи пошел на смерть, теперь уже ради жены, и, как вы понимаете, в этот раз его шансы были совсем нулевые. Он погиб, но его жена, пролежав в больнице четыре месяца, полностью поправилась. Что мы имеем в итоге? Энджи Франчи прожил шесть лет более или менее нормально, завел семью, оставил после себя достойных наследников. Оба его сына - офицеры вооруженных сил. Оба уже отличились, один с двумя медалями, второй с орденом. А еще я вселил уверенность в людей, которые рискуют ради общества, они уже знают, что общество никогда их не бросит, не отправит гнить и спиваться, что бы ни случилось. Цена всего этого? Шесть лет замужем за калекой для миссис Франчи. Сущий пустяк. Ведь вы же помните, что невозможно сделать так, чтобы все и всем было хорошо. И вот что еще, капитан. В том отеле было много женщин со своими абсолютно нормальными, здоровыми мужьями. Большинство их погибло, потому что из всех мужчин отдать свою жизнь ради жены сумел только безногий однорукий изуродованный калека. А те, другие мужья - они тоже погибли. Только впустую, бессмысленно и позорно. А жена Энджи вышла замуж повторно, уже по своей воле, родила еще троих детей...
Маркус покачал головой.
– Вы напомнили мне об одном небезызвестном тиране, который говорил, что смерть миллионов - это статистика. Вы видите в своих гражданах всего лишь белковые тела. В обществе - механизм. И упорно не желаете смотреть на людей, как на людей. Да, безусловно, сделать счастливыми всех невозможно, но демократия и равенство - это способ сделать счастливыми как можно большее число людей. Вы же пошли от обратного, сделали счастливыми сильное меньшинство. Пусть я даже соглашусь с вами, что в моей стране ограничивали - заметьте, ограничивали, а не угнетали!
– тех, кто сильнее. Но сильный все равно имеет преимущества перед слабым. Он все равно как-то пробьется. Вот как я. Я никого не угнетал, жил по правилам моего общества. И пробился в космонавты. Вы же делаете счастливыми сильных, позволяя им угнетать тех, кто слабее. Счастье сильного что, дороже счастья многих слабых?! Счастье лейтенанта Франчи дороже счастья той, которую выбрал?
Виттман налил себе еще шербета из кувшина, сделал глоток и поставил чашку на стол.
– Видите ли, капитан, право на счастье есть только у того, кто готов за него бороться. Вы никак не можете понять, что мне, как правителю человечества, безразлично чье-либо счастье. Ваше счастье, допустим, мимолетно и эфемерно, оно умрет вместе с вами. Вы видите одну несчастную девушку, которой пришлось выйти замуж за калеку. А мне, по большому счету, плевать. Важнее, что Энджи передал свои гены, обогатив ими наш генофонд. Важнее, что я дал чувство уверенности тем, кто каждый день рискует ради всеобщего блага, чем усилил наш социум.