Закон хабара

Силлов Дмитрий Олегович

…Что чувствует человек, когда видит смерть друга, который не раз спасал ему жизнь? Я думал, что знаю, после того как своими руками помог Виктору Савельеву уйти из жизни.

Горе.

Опустошение.

Чувство безвозвратной потери…

Да, все это так. Но – стыдно признаться – когда я увидел, как клинок моей «Бритвы» от удара по серому ножу вдруг разлетелся на куски, я испытал такой шок, какого не испытывал никогда в жизни.

Правда, и серый нож сталкера постигла аналогичная участь. Он также разбился от моего удара на части, словно был стеклянным. И сталкер вдруг застыл на месте, с изумлением глядя на рукоять, оставшуюся в

его руке. Рукоять без клинка, который, разлетевшись на части со звуком разбитого бокала, несколькими крупными осколками осыпался к его ногам.

Так же, как клинок «Бритвы» – к моим…

Мы с этим сталкером замерли на месте, словно нас одновременно накрыл кататонический ступор. Он с ужасом переводил взгляд с рукояти на осколки ножа – и я делал то же самое. «Бритва» была для меня всем – другом, оружием, хранилищем ками небезразличных мне людей.

И, похоже, нож моего противника значил для него не меньше. Настолько много, что «мусорщик», похоже, утратил контроль над своей «куклой», до глубины души потрясенной утратой.

И это «мусорщика» взбесило не на шутку.

Видимо, от бешенства невидимость, прикрывающая его, исчезла. Метрах в трех от нас стояла такая же пакость, как и та, которую я убил только что, и в одном из щупалец у нее была зажата «смерть-лампа» – устройство из мира этих тварей. Совершенное оружие, разлагающее в серую пыль ту цель, на которую оно направлено.

Мне приходилось и видеть эту штуку в действии, и даже ею пользоваться. По сути, это пистолет с раструбом и магазином, заряженным синей энергией. Кстати, эти выброшенные магазины сталкеры называют «пустышками». Само собой, в Зоне преимущественно их находят пустыми, так как никакой вменяемый боец любого из миров не выкинет полный магазин.

И сейчас «мусорщик» целился в свою непослушную «куклу» из «смерть-лампы»… у которой есть один недостаток.

Неторопливая она.

Смертоносный луч, конечно, намного эффективнее пули, но тянется он к цели намного медленнее. И, несмотря на невидимость того луча, всегда можно увидеть тень от него, которая небыстро, но уверенно приближается к цели. И сейчас я видел, что луч прошел уже две трети пути и через пару секунд коснется сталкера, который так и не вышел из ступора. Стоит, глядит на обломки ножа, а в глазах слезы стоят. Тоже, по ходу, друга потерял, возможно, единственного на свете.

Общая беда сближает. Только что я хотел убить этого парня, а сейчас как-то даже жалко его стало. Себя, конечно, было жаль больше, так как без «Бритвы» мне ой как непросто придется и в Зоне, и в жизни. Но и его тоже заодно. Ну и, если уж совсем честно, то жалость жалостью, но как только луч «смерть-лампы» превратит этого сталкера в пыль, «мусорщику» нужно будет только щупальцем шевельнуть, и тот же самый луч настигнет и меня. Дело одной секунды…

Потому я сработал на опережение.

С метанием ножей у меня всегда было неважно, но на таком расстоянии промахнулся бы лишь тот, кто вообще никогда не швырял нож в мишень. А мне доводилось, и не раз – хоть и с переменным успехом, но тем не менее. Да, «Бритвы» у меня больше не было. От нее осталась лишь рукоять и торчащий из нее осколок клинка длиной сантиметров в десять, в котором довольно быстро угасало сияние цвета весеннего чистого неба.

И тогда я, размахнувшись, метнул обломок моего ножа в «мусорщика» и ринулся к нему, еще не очень представляя, что буду делать. Это нормально, кстати. Когда видишь, что Смерть неизбежна, лучше делать хоть

что-нибудь, чем покорно стоять, ожидая ее прихода. Как побратим Смерти я точно знаю: она не любит, когда ей сопротивляются, и довольно часто, обидевшись на сопротивляющегося, разворачивается на полпути и возвращается в свои темные чертоги.

Осколок «Бритвы» воткнулся не совсем туда, куда я метил, – не в один из больших глаз «мусорщика», а рядом с малым. Правда, вошел глубоко, по самую рукоять – угасающей энергии сломанного ножа хватило, чтобы пробить морду твари на всю длину обломка.

Конечно, это «мусорщика» на тот свет не отправило, но прицел сбило. Я видел, как дрогнуло щупальце с зажатой в нем «смерть-лампой» и как оно начало поворачиваться в мою сторону…

Но срезать меня лучом у монстра из иномирья не получилось – я уже был слишком близко. Поднырнул под раструб «смерть-лампы», выдернул из морды «мусорщика» обломок ножа и махнул им, срезав кончик щупальца с зажатым в нем оружием.

Правда, на этом моя удача закончилась. «Мусорщик» оказался довольно шустрым для своих габаритов – второе щупальце схватило меня поперек туловища, приподняло над землей, сдавило так, что затрещали ребра. По ходу, тварь хотела видеть, как я умираю, – мне в лицо уставились равнодушные черные паучьи глаза, и я увидел, как ротовая щель под ними широко растягивается в некоем подобии торжествующей улыбки.

Но «мусорщик» не учел, что опытный сталкер умеет на лету хватать хабар, падающий ему в руки. Всегда. Независимо от ситуации. Иначе какой он к чертям крысособачьм сталкер?

Осклабившись в ответ, я вставил в эту ухмыляющуюся пасть широкий ствол «смерть-лампы» и, вытянув указательный палец до предела, нажал на спуск, расположенный на редкость неудобно для людей, которых природа наградила руками, а не щупальцами.

Я был готов поклясться, что в ничего не выражающих глазах твари из иномирья промелькнуло нечто вроде смятения. Не ожидал «мусорщик» такого, сто процентов не ожидал. Правда, надо отдать ему должное, он тут же попытался превратить поражение в победу, изо всех сил сжав щупальце, которым держал меня…

Но ни ктулху у него не вышло. Я, конечно, почувствовал это усилие, выдавившее весь оставшийся воздух из моих легких, но оно было мгновенным. А потом щупальце расслабилось, когда голова «мусорщика» рассыпалась в прах – при стрельбе в упор «смерть-лампе» не нужно разгонять луч, потому действует он практически мгновенно.

Я рухнул на землю как мешок с навозом – обессиленный, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Куда упала «смерть-лампа», вывалившаяся у меня из руки, я понятия не имел, не до нее было: заталкивать в себя воздух, преодолевая адскую боль в смятых и, возможно, сломанных ребрах, – занятие, совершенно несовместимое с боевыми действиями.

А жаль.

Сталкер, которого я невольно спас от смерти, сейчас наверняка что-то мутит насчет моей ликвидации. Не зря же он охотился на меня в Припяти, и здесь организовал засаду не случайно – правда, попал под ментальный контроль «мусорщиков»-псиоников. Те, небось, покопались у него в мозгах, поняли, кого он ждет, и решили развлечься. Развлеклись, ага, упокой их Зона. Правда, наверное, упокой и меня, так как я уже слышал какое-то шевеление там, где валялся труп второго «мусорщика». Теперь бы собраться с силами и голову поднять – все-таки Сестру лучше встречать глаза в глаза, а не на четвереньках, кряхтя, хрипя и отхаркивая комки вязкой, кровавой слюны.