Закон Хроноса

Тимайер Томас

–  Как человек, умеющий стрелять, вы, наверное, знаете, что эти пули выпущены из пистолета. Может быть, вы даже скажете, что это за пистолет и кто совершил выстрелы. Мне бы очень хотелось это узнать, тем более что я и сам бы с удовольствием пользовался таким оружием.

Берингер взял гильзу и поднес к свету.

–  Что в ней особенного? И почему вы решили, что стреляли именно из пистолета?

–  Во-первых, длина гильзы свидетельствует о коротком стволе. Во-вторых, царапины расположены перпендикулярно. Это указывает на то, что патрон подается из съемного магазина. Съемные магазины используются для винтовок, но вот для пистолетов?.. Посмотрите

и на пулю. Парабеллум, девять миллиметров. Такие берут только для ручного огнестрельного оружия. Пистолет со съемным магазином? Вам это будет интересно.

Берингер хмуро уставился на гильзу. Оскар понял, что он сердится из-за того, что оставил следы. Может быть, именно сейчас он размышляет о том, как лучше устранить Гумбольдта.

–  Вы должны были отнести их специалистам,- наконец сказал Берингер.- Лучше всего баллистам или сыщикам. Что вам нужно от меня?

–  Значит, вы не можете мне помочь?

–  Нет…

–  А как насчет вот этого?
– Исследователь открыл второй мешочек и вытащил остаток сигареты.- «Кабальеро». Кстати, совсем как ваши,- указал он на коробку рядом с пепельницей.

Берингер молчал.

–  Посмотрите внимательней и обратите внимание на вмятину в сантиметре от мундштука. Вы знаете, что у каждого курильщика есть свои уникальные привычки, личный стиль, так сказать? Некоторые сжимают сигарету между указательным и средним пальцами, другие держат ее большим и указательным. Одни захватывают крепко, другие совсем легонько. Точно так же отличаются и степень надавливания и расстояние до мундштука. Я нашел этот окурок недалеко от нашего дома. На нем сбоку приличная вмятина, которая может остаться только от кольца. Такого, как у вас на среднем пальце. Как думаете, проверить окурки в вашей пепельнице? Мне кажется, что на них найдется такая же вмятина.

Улыбка Берингера исчезла. От корней волос на висках к скуле скатилась капелька пота.

–  Хотите сказать, что я имею отношение к покушению на вас? Но у вас нет никаких доказательств.

–  Покушение? Разве я говорил что-нибудь о покушении?
– Взгляд Гумбольдта стал холоден как лед.- Не припоминаю такого. И в газетах ничего об этом не писали. Но вы правы, на меня совершили покушение. По причинам, которые мне не известны, кто-то хочет лишить меня жизни. Он спрятался в лесу и трусливо стрелял из засады. Разумеется, он не только совершил глупость, оставив следы, он еще и промахнулся, и вместо меня убил мою спутницу жизни. Впрочем, ваша рана… - указал он на шрам Берингера.- Я часто использую красный фосфор для своих снарядов. От него остаются безобразные шрамы, если не обработать раны правильно. Нельзя оставлять их необработанными, лучше всего смазать специальной мазью, а еще лучше обратиться к врачу. Только не забудьте сказать о фосфоре.

Берингер побледнел от гнева.

–  Достаточно. Я не желаю больше выслушивать вашу болтовню. Мы оба знаем, о чем идет речь, поэтому перестаньте пороть чушь. Вы совершили глупость, придя сюда, и сами это понимаете. На первый раз вам сойдет это с рук, но больше такого не повторится. Жаль, что я попал только в вашу служанку. Собственно, выстрел предназначался вам. Но это еще не конец. Предлагаю выставить мальчишек за дверь и решить вопрос по-мужски.

–  Наконец-то слышу от вас хоть что-то разумное,- поднялся Гумбольдт.- Оскар, Вилли, выйдите на улицу. Мы побеседуем чуть позже,- многозначительно посмотрел он на сына.- А что касается вас, господин Берингер, то вряд ли вы стреляли по собственной инициативе.

Прежде чем здесь станет жарко - а это я могу вам гарантировать,- хотелось бы знать, по чьему заказу вы действуете и почему. Спрашиваю об этом сейчас, потому что потом вы, вероятно, ответить не сможете.

–  Вы слишком много на себя берете, господин Донхаузер,- Берингер выплюнул фамилию Гумбольдта, как будто это был комок зловонной слизи.- Считаете, что вам все позволено? Врываетесь ко мне, угрожаете перед моими людьми. Вы либо глупее, чем кажетесь, либо истории о вашей мании величия - чистейшая правда. Честно говоря, мне это безразлично. Я всегда считал вас напыщенным индюком. С того самого дня, когда вы отняли у меня Оскара.

–  Я ничего не делал. Мальчик остался у меня добровольно. Несмотря на то что он мой сын, ему было бы лучше в любом другом месте, чем в этом свинарнике.

Оскар потянул Вилли к выходу, но краешком глаза успел заметить, как руки мужчин потянулись за оружием. Сверкнули ножи и кастеты. Наступил решающий момент. Оскар вытолкал Вилли на улицу, а сам быстро вернулся и запер за собой дверь.

Пауль пригнулся за стойкой и попятился к черному ходу. К счастью. Чтобы выдержать то, что случилось потом, нужно было обладать крепкими нервами.

Берингер тоже встал. С его лица исчезла глупая ухмылка. Наверное, понимал, что Гумбольдт не обычный противник. Хотя он и был бессовестным негодяем, за все эти годы инстинкты у него не притупились. Рука потянулась к поясу. Гумбольдт выхватил свое оружие. Два бруска темного дерева, соединенные друг с другом цепью.

Увидев нунчаки, присутствующие расхохотались.

–  Что это, черт возьми?
– воскликнул один из головорезов Берингера.- Да это игрушка, а не оружие! Вот снаряжение настоящих мужчин,- вытащил он нож из голенища сапога.- Для драки нужны правильные инструменты. Таким ножом взрослому быку… - но договорить ему так и не удалось.

Почти незаметным для глаза движением Гумбольдт крутанул нунчаки. Раздался сухой треск, крик, дребезжание металла - и нож покатился по деревянным половицам. Парень упал на пол рядом с ножом и со стоном схватился за запястье.

На несколько секунд воцарилось недоверчивое молчание. Игрушка всех удивила. Нунчаки признали серьезным оружием.

Гумбольдт привез их из своей поездки в Китай. Сначала крестьяне использовали их как цепок, но скоро они превратились в дешевый, но эффективный ударный инструмент. Маленькие, легко прячутся, опытному бойцу позволяют выполнить самые разные приемы: ударить, толкнуть, раскрутить, задушить. Разумеется, неопытный человек мог легко травмировать себя сам, поэтому для мастерского владения требовались многолетние тренировки. Но Гумбольдту удалось стать чемпионом в этом виде боевых искусств. Когда все с воем на него бросились, начался смертельный танец. В одной руке он сжимал трость, в другой - нунчаки. Он кружился и наносил удары по рукам, ногам и запястьям.

Настала очередь Оскара.

Он полез в сумку и достал три цилиндра, запечатанные воском, прицелился в заднюю часть комнаты и бросил их под ноги дерущихся. Помещение заполнилось едким дымом. Гумбольдт воспользовался замешательством, чтобы перевести дух и достать из кармана пальто респиратор, Оскар - тоже.

Атака на исследователя ослабела и, наконец, прекратилась. «Лесоруб» наполнился проклятиями. Шатаясь, бандиты на ощупь выбирались на улицу. Один оказался находчивым и раскрыл окно, но этого было недостаточно, чтобы освободить комнату от едкого дыма.