Закон и честь
Шрифт:
Джентри мрачно посмотрел на мальчишку:
— С чего ты взял, что меня интересуют интимные отношения с этой девушкой? И откуда ты знаешь, что она кудрявая, если никогда не видел её?
— Дьявол, иногда я забываю, что ты полисмен! — приуныл Спунер, догрызая плюшку. — Ты меня поймал… Знаю я её, знаю. Нормальная вполне девчонка, хорошая. Работать начала совсем недавно. Фамилия её Барлоу. Она нездешняя, по-моему. Говорит, что из Северных районов, но я лично ей не верю. Уж больно она чистенькая и холёная. По мне так она вылитая уроженка
Инспектор с удивлением вскинул бровь:
— Ты не хуже меня знаешь, что Клэр-Парке живут исключительно богатые и состоятельные люди, Джек.
— Знаю. Но я готов поставить на кон правую руку, что Генриетта Золотые Кудряшки Барлоу не из низов.
— Любопытно-любопытно…
— Ты мне всё ещё не сказал, почему интересуешься этой особой, — пользуясь отсутствием в столовой миссис Монро (хозяйка дома знала, когда нужно тактично удалиться, чтобы не мешать), Джек набивал карманы леденцами. — Она не такая как все, чегой-то в ней меня настораживает… Хм, неплохая конфетка… Хотя говорят, что дело своё знает назубок. Или на роток!
Спунер заговорщицки подмигнул. На веснушчатой мальчишеской физиономии не было и тени смущения.
Опустив последние пошлые слова собеседника мимо ушей, Джентри сказал:
— Ты бы завязывал со своими делишками…
— С чего бы это? Я ж должен зарабатывать на хлеб.
— Подрезая чужие кошельки и воруя продукты у неповоротливых лавочников?
— Не менее достойное занятие, чем у сильных мира сего, ворующих в гораздо более крупных размерах, — отрезал Джек. Он обижено нахохлился. — Вчера на площади Набата опять была демонстрация. Рабочие сталелитейных заводов выступили маршем. Поговаривают, что если к их требованиям никто не прислушается, то они устроят забастовку. Представляешь? А где одни, там и другие.
Джейсон с интересом посмотрел на посерьёзневшего мальчишку:
— Не думал, что тебя интересует политика.
— И правильно делал! Эта штука волнует меня не больше чем чирей у старого Мемо. Просто я э-э-э… Патриот. А ты полицейский инспектор и по долгу службы обязан поддерживать правительство. Даже если оно, правительство, не право. Это твоя обязанность. Пусть и в ущерб собственному мнению.
— И что ты хочешь этим сказать? — удивился Джейсон.
— Трудно быть патриотом подневольному человеку. А я свободен. Чуешь разницу?
Джентри потеребил пуговицу на жилете, скупо усмехаясь. Котелок у мальчишки варит почище чем у многих констеблей, проработавших в полиции не один год и предпочитающих не задавать вопросов, не относящихся к службе. Люди узкого кругозора, которые даже не задумываются над приказами. Разумеется, беспрекословное подчинение — одно из наидостойнейших качеств любого полицейского, стремящегося подняться по карьерной лестнице вверх. Но ведь человеческого приоритета думать никто не отменял.
— Мы ушли в сторону от темы, Джек. Я говорил тебе завязывать с Дном и перебраться в более приличный район.
— Слушай, иногда ты бываешь невероятным
— Ты ещё слишком юн и только по этой причине на тебя мало обращают внимания. Но стоит тебе подрасти, и многое изменится. Джек, помогая мне, ты ставишь под удар себя. Разве ты не понимаешь, что с тобой может произойти, если в дальнейшем ты по-прежнему будешь работать со мной? Знаешь, как называют полицейских осведомителей на Дне?
Спунер посмотрел на Джейсона, как арестант на судью.
— Я никогда не считал себя стукачом, Джейсон. И мне плевать, что там думают по этому поводу другие. Ты боишься, что я закончу свою жизнь с камнем на шее на дне Магны? Да кому я на хрен сдался? Я не состою ни в одной из гильдий и не собираюсь никуда вступать. Я одиночка, Джейсон! А ты мой друг. И помогая тебе, я не чувствуя себя предателем или крысой! Я хоть раз заложил кого-нибудь из тех, кто доверяет мне, но находится в неладах с законом? Нет? Ну, так и о чём ты тогда переживаешь?
Джентри задумчиво водил пальцем по столу.
— Уже темнеет, Джек. Не подумай, что выгоняю тебя, но тебе стоит поторопиться, если не хочешь, чтобы ночь застала тебя в пути. Впрочем, ты бы мог заночевать и здесь. Дом большой и для такого тощего доходяги, как ты, уж найдётся уголок.
Вставая на ноги, Спунер поморщился, словно вместо сахара отведал лимонной кислоты:
— Если мне придётся выбирать между Попрыгунчиком и твоей домомучительницей, я выберу Джека. От него я как-нибудь отобьюсь, а вот с энтой древней кашалотихой я связываться не хочу.
_______________________________________________
На город опускалась ночь, а вместе с нею туман. Плотной густой воздушной массой он растекался по улочкам и дорогам, накрывал дома и мягко стучался в окна. Тыкался в тупики и обволакивал рвущие ночное небо башни, скрывал молниеотводы и печные трубы, ложился на крыши, хватал за ноги случайных припозднившихся прохожих. Туман приглушал звуки города, окрашивал в призрачную таинственную палитру. Туман зыбким дрожащим маревом поглощал город квартал за кварталом, принося сырость и запахи надвигающейся зимы.
Света зажёгшихся ночных фонарей и ламп едва хватало, чтобы рассеивать клубящуюся пелену тумана. Жёлтые огоньки робко мерцали в туманной ночи, словно далёкие-предалекие маяки. Город засыпал. Ночная жизнь по накалу страстей и движению заметно уступала дневной, а в такую слякотную прохладную ночь тем более. Мало находилось желающих прозябать на заволоченных белесыми испарениями улицах, когда видимость исчезала через несколько шагов, а изо рта вырвались, смешиваясь с туманом, облачка пара. Любой звук, любой посторонний шорох необычайно громко, усилившись, бил по ушам, заставляя непроизвольно вздрагивать.