Закон и порядок
Шрифт:
Раз какая-то леди, сидевшая у стола и игравшая во что-то вроде бирюлек, посоветовала мне пойти в чулан, которой она называла No 3. Я вошел и запер дверь, и чулан сразу осветился. Я сел на стул перед полочкой и стал ждать. Сижу и думаю: "это-отдельный кабинет", но ни один лакей не явился. Когда я совсем пропотел, то вышел оттуда.
– Получили вы, что вам нужно?-спросила она.
– Нет, м-ам,- ответил я.
– Значит, с вас ничего не следует,- говорит она.
– Благодарю вас, м-ам,- говорю я и снова пускаюсь по следу.
Вскоре я решаю отбросить этикет. Я ловлю одного из мальчиков в синей куртке с
Я сажусь на стул против него. Он принимает оскорбленный вид и делает движение, как будто хочет встать.
– Сидите смирно, сынок!
– говорю я.- Вы захвачены, арестованы и находитесь во власти техасских властей. Ударьте по яйцу сильнее, если вам нужно его содержимое. Теперь скажите: зачем вы стреляли в м-ра Джонсона в Бильдаде?
– Могу я осведомиться, кто вы такой?
– говорит он.
– Можете,- говорю я,- начинайте.
– Допустим, что вы имеете право,- говорит малыш, не опуская глаз.Но что вы будете есть? Человек,- зовет он, подымая палец,- примите заказ этого джентльмэна!
– Бифштекс!-говорю я,- и яичницу. Банку персиков и кварту кофе! Этого, пожалуй, будет достаточно.
Мы некоторое время разговариваем о разных разностях, затем он заявляет:
– Что вы намерены сделать по поводу этой стрельбы? Я имел право стрелять в этого человека, - говорит он.-Он называл меня словами, которые я не мог оставить без внимания, а затем ударил меня. У него тоже было оружие! Что же мне оставалось делать?
– Нам придется увезти вас обратно в Техас,-говорю я.
– Я охотно бы поехал туда,- отвечает мальчик, усмехаясь,- если бы это не было по такому делу. Мне нравится тамошняя жизнь. Мне всегда, с тех пор как я себя помню, хотелось скакать верхом, стрелять и жить на открытом воздухе.
– Кто были эти толстяки с которыми вы ездили?- спросил я.
– Мой отчим,- говорит он,- и его компаньоны по мексиканским рудникам и земельным предприятиям,
– Я видел, как вы стреляли в Педро Джонсона,- говорю я,- я отобрал у вас ваш маленький револьвер. И когда отбирал, то заметил три или четыре маленьких шрама рядом над вашей правой бровью. Вы уже раньше бывали в переделках, не правда ли?
– Эти шрамы у меня с тех пор, как я себя помню,говорит он,- не знаю, отчего они.
– Были вы прежде в Техасе?-спрашиваю я.
– Я этого не помню,-говорит он:- когда мы попали в прерии, мне показалось, что я там бывал. Думаю, что не бывал.
– Есть у вас мать?-говорю я.
– Она умерла пять лет назад,- заявляет он.
Пропускаю большую часть того, что последовало. Когда вернулся Лука, я привел к нему мальчика. Лука был у Скеддера и сказал все, что ему нужно было. И, повидимому, Скедер сейчас же после его ухода поработал-таки по телефону. Потому что через час в наш отель явилась одна из этих городских ищеек, которые именуются детективами, и препроводил всю нашу компанию на так называемый полицейский суд...
Луку обвиняли в покушении на похищение несовершеннолетнего и потребовали объяснений.
– Этот глупец, ваша честь.- говорит Лука судье,- выстрелил
– Есть у вас обычные в таких случаях и необходимые документы от губернатора вашего штата?-спрашивает судья.
– Мои обычные документы,-говорит Лука,- были взяты у меня в отеле этими джентльмэнами, представителями закона и порядка в вашем городе. Это были два кольта сорок пятого калибра, которые я ношу девять лет. Если мне их не вернут, то будет еще больше хлопот. О Луке Семмерсе можете спросить кого угодно в графстве Мохада. Для того, что я делаю, мне обычно не требуется других документов.
Я вижу, что у судьи совсем безумный вид. Поэтому я подымаюсь и говорю:
– Ваша честь, вышеупомянутый ответчик, м-р Лука Семмерс - шериф графства Мохада, Техас, и самый лучший человек, когда-либо бросавший лассо или поддерживавший законы и примечания к ним величайшего штата в союзе. Но он...
Судья ударяет по столу деревянным молоточком и спрашивает, кто я такой.
– Бед Оклей,-говорю я,- помощник по канцелярской части шерифской канцелярии графства Мохада, Техас, Я представляю собой законность, а Лука Семмерс - порядок. И если ваша честь примет меня на десять минут для частного разговора, я объясню вам все и покажу справедливые и законные реквизиционные документы, которые держу в кармане.
Судья слегка улыбнулся и сказал, что согласен поговорить со мной в своем частном кабинете. Там я рассказываю ему все дело своими словами, и, когда мы выходим, он объявляет вердикт, согласно которому молодой человек отдается в распоряжение техасских властей.
Затем он вызывает по следующему делу.
Пропуская многое из того, что случилось по дороге домой, расскажу вам, как кончилось дело в Бильдаде.
Когда мы поместили пленника в шерифской канцелярии, я говорю Луке:
– Помнишь ты своего двухлетнего мальчугана, которого у тебя украли, когда началась суматоха?
Лука нахмурился и рассердился. Он не позволял никому говорить об этом деле и сам никогда не упоминал о нем.
– Приглядись,-говорю я.-Помнишь, как он ковылял как-то по террасе, упал на пару мексиканских шпор и пробил себе четыре дырочки над правым глазом? Посмотри на пленника,-говорю я,- посмотри на его нос и на форму головы. Что, старый дурак, неужели ты не узнаешь собственного сына?
– Я узнал его,-говорю я,- когда он продырявил мистера Джона на станции.
Лука подходит ко мне, весь дрожа. Я никогда раньше не видел, чтобы он так волновался.
– Бед,-говорил он.- Я никогда, ни днем, ни ночью, с тех пор как он был увезен, не переставал думать о моем мальчике. Но я никогда не показывал этого. Можем ли мы удержать его? Может ли он остаться здесь? Я сделаю из него самого лучшего человека, какой когда-либо опускал ногу в стремя. Подожди минутку,- говорит он возбужденно и едва владея собой:- у меня тут что-то есть в конторке. Полагаю, что оно еще имеет законную силу, я рассматривал его тысячу раз. "Присуждение ребенка",- говорит Лука,-"при-суж-дение ребенка". Мы можем удержать его на этом основании, не правда ли? Посмотрю, не найду ли я этого постановления.