Закон отражения
Шрифт:
Он повернулся и хмуро взглянул на ведьму. Как раз в тот момент, когда на ее бледном лице воцарилось выражение крайней растерянности. Но, очень быстро овладев своими чувствами, Миральда сурово сжала губы.
– Не забывайте, командор, кто я такая.
– Сейчас ты просто беззащитная женщина, которая едва на ногах держится, – он усмехнулся, глядя, как испуганно расширились зеленые глаза, – ты думаешь, я не знаю, что для людей вся Сила – в вещах? Я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится – и ты будешь бессильна что-либо изменить.
Она вздохнула. Покачала головой.
– Да
И едва слышно добавила:
– У меня больше нет сил бороться…
Миральда повернулась и, пошатываясь, побрела к своей постели. Но на пол пути ноги ее подломились, и она упала бы, не подхвати ее Геллер.
– Вот видишь, на ногах не стоишь еще, а уже в лес собралась! Тоже мне…
Ведьма оказалась легкой, как птичка – видать, сказывалась лесная пища. Геллер уложил ее на постель, натянул по самый подбородок покрывало. Она молча смотрела на него, и в глазах дрожали слезы. От вида этих-то слез командору сделалось не по себе. Сколько же горя пришлось перенести этой несчастной, чтобы превратиться в столь жалкое существо?
– Я не хочу тебя обижать, – строго сказал он, – но и отпускать не хочу. Побудь здесь, с нами, хотя бы несколько дней. Человек не может жить совсем один, Миральда…
И, вспомнив внезапно свой странный сон, добавил:
– Иначе рассудок его мутится, и он уже не может отличить истину от собственных иллюзий. Поживи с людьми, и, быть может, ты изменишь свое решение. Ну, а когда твое здоровье поправится окончательно, мы поговорим еще раз.
Тонкие, с изломом, брови ведьмы удивленно поползли вверх; Геллер мысленно поздравил себя с маленькой победой. И, рискуя, сделал еще один шаг над пропастью:
– Неужели для тебя видеть лица мертвых лучше, чем лица живых?
Удар достиг цели.
Уткнувшись носом в подушку, Миральда разрыдалась. Геллер поначалу хотел попробовать успокоить ее, но потом передумал – и вышел прочь. В конце концов, он командор – а у командора имперской армии дел по горло.
…– Зачем Императору Дэйлорон? – спросила Миральда.
Они сидели на поваленном бурей дереве, одетом в бархатный кафтанчик мха. Заходящее солнце удивительным образом окрашивало бледные щеки ведьмы в нежный розовый цвет, переливалось в белых волосах, отражалось в теплых зеленых глазах. Со стороны Дэйлорона тянуло сыростью, и Миральда то и дело зябко куталась в одеяло. Тут же, привязанный к дереву, щипал травку жеребец Геллера.
– Золотые рудники и драгоценные камни. Все это нужно Империи.
– Империи – или Императору? – она задумчиво отдирала кусочки мха, раскладывая их кружком на ладони.
Геллер хмыкнул.
– Император заботится о своих землях.
– Может быть, оно и на самом деле так. Только мне все равно не нравится то, что здесь творится.
Прошло пять дней с того момента, как она самостоятельно поднялась на ноги. Здоровье, подорванное в схватке с могущественным противником, медленно восстанавливалось; и Миральда тихонько попросила его повезти ее на прогулку куда-нибудь подальше от шума и суеты лагеря.
Геллер
Миральда сорвала мелкий цветок, понюхала и положила на ладонь, к кусочкам мха. Геллер только приподнял брови.
– Что это ты делаешь?
– Хочу поглядеть, осталось ли во мне хоть что-нибудь от былой силы, – невозмутимо ответила Миральда, – надеюсь, ты не боишься?
Он с сомнением взирал на мох и синий венчик цветка на узкой ладони.
– Я не могу позволить себе оставаться беззащитной, – пожала плечами ведьма.
Резко сжала кулак, сминая собранные сокровища, затем выбросила руку вперед. Что-то коротко сверкнуло – и из ствола ближайшего дерева потянулась тоненькая струйка дыма. Геллер только моргнул. Что ж теперь, вообще ей ничего в руки не давать, этой ведьме? Если даже в обычном мхе и цветах таится Сила?
Она грустно покачала головой.
– Не смотри на меня так. Я долго думала над твоими словами, командор Геллер. Похоже на то, что мне придется изменить свою жизнь – иначе я могу окончательно спятить. И, хоть мне не по душе война с дэйлор, пожалуй, я приму твое предложение, но все же… Кое-что попрошу взамен.
Геллер едва поверил собственным ушам. Осторожно взял белое запястье и почтительно прикоснулся к нему губами – по всем правилам дворцового этикета. Миральда вздрогнула, но все же улыбнулась.
– Миледи… Это действительно щедрый подарок. Ты не пожалеешь о своем решении, клянусь.
– Ты даже не поинтересовался, что именно я хочу у тебя попросить, Геллер, – ведьма ловко высвободила руку.
Он пожал плечами.
– Император предоставит тебе все, что ты пожелаешь.
– Да неужели? – ведьма вдруг состроила лукавую рожицу, – тогда я хочу, командор, чтобы в случае капитуляции Дэйлорона не пострадали мирные жители. Понимаешь, о чем я? Если армия все-таки войдет в волшебную страну, огради дэйлор от насилия и грабежа, ведь это будет в твоих силах!
– Хорошая цена за свое согласие, – только и заметил Геллер, – ты ведь знаешь, что это будет трудно осуществить.
– Но ты же командор, – не сдавалась ведьма, – ты можешь это сделать.
– И почему тебя так заботит нелюдь? – он усмехнулся, – какое тебе дело до них, Миральда?
Зеленые глаза вдруг подернулись дымкой воспоминаний. Ведьма смотрела на него – и в то же время было видно, что мысли ее далеки – и от мелколесья, и от холмика, на котором они провожали день, и от самого Геллера Накори. Наконец она сказала:
– Они почти такие же, как мы. Есть темная нелюдь, да. Но народ дэйлор – не такой. Они достойны жизни, поверь мне.
Геллер кивнул.
– Хорошо. Я постараюсь сделать так, чтобы они не слишком пострадали. Такой ответ тебя устроит?
Миральда улыбнулась и протянула ему руку.
– По рукам, командор. Если ты и впрямь сдержишь свое слово, я отправлюсь в Алларен. Быть может, это только к лучшему…
Геллер осторожно пожал худые пальцы и пробормотал, что солнце село и им пора бы вернуться в лагерь. Но Миральда только замотала головой.