Закон полярных путешествий: Рассказы о Чукотке
Шрифт:
До Чегитуня предстояло обследовать все маяки восточного побережья Берингова моря, а затем через пролив выйти в Чукотское море к маякам побережья Ледовитого океана.
Я рассказываю деду Киему, стараясь вспоминать в подробностях и первую высадку, и историю тех мест.
…Мыс Крийгугун — это древнее стойбище Яндогай. Здесь много ям, покрытых китовыми ребрами и лопатками. В этих ямах когда-то хранилось мясо морзверя, — запасы на зиму. Есть несколько разрушенных землянок — кости китов использовались как строительный
Маяк и будочка, где хранились батареи к нему, в целости, фонарь не разбит, мачты стоят крепко, вот только обвисли растяжки и за зиму обветшали антенны.
В будке радиомаяка мы обнаружили пачку чая, свечи, брезент. Значит, тут зимой часто останавливались каюры, наш маяк служит им ориентиром. Возможно, чукчи тут пережидали пургу, и нам приятно, что маяк и зимой приносит пользу людям.
Яндогай — знаменитое стойбище. Когда-то здесь было более тридцати яранг. Отсюда, можно сказать, началось культурное движение на. Чукотке. Шаманство противилось грамоте. В 1934 году первый председатель нацсовета Эттувги был ранен выстрелом из винчестера и скончался.
Первым учителем в Яндогае был Тихон Семушкин. Большую просветительную работу здесь вели учительница Лариса Беликова и ныне профессор — эскимолог Георгий Меновщиков.
Потом, после окончания рейса, Алимбек Добриев, методист культотряда, представитель известного Чукотке рода Добриевых, рассказал мне, что он сам родился в этом стойбище и учился у Семушкина, а потом до седьмого класса, уже в Лаврентия, его учила Лариса Беликова.
Алимбек Магометович с теплотой вспоминал своих земляков, принимавших участие в становлении Советской власти.
В 1924 году к берегам Яндогая подошла канонерская лодка «Красный Октябрь», и на ее борт ступили два жителя стойбища — Оттой и Кымынтегреу. Они попросились в рейс, и их приняли.
А рейс у «Красного Октября» был очень важным. Надо было высадиться на острове Врангеля и водрузить над ним красный флаг, объявив территорией молодой Советской страны, так как у Штатов Америки давно уже были притязания на наш остров.
Канонерская лодка блестяще справилась со своей миссией, а Оттой и Кымынтегреу были награждены значками «Участнику экспедиции на остров Врангеля». Один из этих значков Алимбек Добриев передал в Магаданский областной краеведческий музей.
В 1955–1956 годах стойбище перевели в соседнее село Лорино, там удобней. И вот стойбища нет. Есть только память о нем, и наш маяк, где люди во время длинного нартового пути пьют чай и, отдыхая в тепле, предаются воспоминаниям.
Дед Кием спрашивает, а был ли я на мысе Дежнева, видел ли Наукан, — отсюда недалеко, за день-два на вельботе можно дойти.
…О мысе Дежнева достаточно знают даже те, кто здесь никогда не был: из школьной географии известно, что это самый восточный мыс, о нем сложены стихи и песни. Приезжающие сюда непременно фотографируются у памятника
Для туристов и путешествующего люда мыс — предел желаний, а эскимосы называют его просто «предел земли».
Для нас же он важен своим маяком. Сейчас он на автоматическом режиме, а я рассказываю Киему о тех временах, когда здесь была полярка на пять человек. Возглавлял ее провиденец Юрий Иванов. Я гостил у Иванова и до сих пор помню деда-механика, который сконструировал необычайной силы ручной фонарь для работы в пургу и в полярную ночь. Дед грозился, что при желании может достать лучом американский берег, мыс Принца Уэльского, — забавный был дед.
Кием хохочет, он тоже знает этого деда, когда-то ездил в гости на полярку, на место старого стойбища Наукан.
Наукан от маяка метрах в двухстах, за оврагом. Это бывшее знаменитое эскимосское поселение. На науканском диалекте эскимосского языка говорят по обеим сторонам Берингова пролива.
От древних развалин стойбища веет историей целого народа, это не просто остатки каменных нынлю (землянок), и здесь многое для себя почерпнешь, если придешь летом, чтобы спокойно подумать о смысле жизни и неторопливо выкурить трубку, глядя на синюю дымку над проливом.
Здесь, в Беринговом проливе, смешиваются воды двух океанов — Тихого и Северного Ледовитого. И когда светит яркое солнце, вода зеленая-зеленая с изумрудными переливами. Нигде нет такой зеленой воды. Надо только, чтобы волна была прорезана солнечным лучом, а солнце здесь гостит нечасто, все больше — туманы…
Я спрашиваю Киема, помнит ли он кого из старых науканцев.
Он называет Утоюка, Атыка, Ненлюмкина…
— А Каектук? Не помнишь Каектука? Он умер на той стороне, на американском острове? — спрашиваю я.
— Нет, — говорит Кием. — Я маленький был. Мне рассказывали про него потом. Может, он меня маленького и видел, как знать, а я его не помню…
…21 февраля 1932 года состоялся Третий национальный съезд Советов в Уэлене. Тогда Уэлен был районным центром. На собаках и оленях со всех самых отдаленных мест съехались сюда делегаты и гости. Год был тяжелым, накануне осенью охота на морзверя была плохой, к зиме запасы в мясных ямах истощились. В долгом переходе с острова Колючина в Уэлен у делегата Пененкау пали собаки.
С трибуны съезда с предложением о бесплатной помощи береговым людям — эскимосам выступил делегат съезда чукча Ареергин. Предложение было принято единогласно.
На этом съезде в президиуме сидел представитель островов Диомида эскимос Каектук. Выступая, он рассказал, что эскимосы американской стороны с интересом наблюдают за жизнью противоположного берега, и мероприятия Советской власти им по душе, поскольку гуманистические принципы и коллективизм всегда были близки душе северного человека.