Закон популярности
Шрифт:
– Веселитесь, значит? – вышла вперед завуч. Звуки ее голоса потушили разговоры и смех. – Ну что же, сейчас я вас насмешу. Директор приняла решение всему 9-му «Б» классу, сбежавшему сегодня с урока алгебры, поставить двойку и снизить четвертную оценку на балл. А также снизить оценку за поведение.
Все возмущенно загудели.
– Вы хотите знать, кто виноват во всем этом? – легко перекрыла удивленные возгласы завуч.
– А чего тут знать?
– Ясное дело!
– Васильев, кто же еще!
– Васильич – гад!
Андрюха
– Всегда – пожалуйста, – улыбнулся он одноклассникам.
– Васильев, ты принес дневник? – обратилась к нему Алевтина, поняв, что обычными методами этот балаган не закончить.
– Я принес Быковского, – щурил от удовольствия глаза Андрюха. – А это лучше.
9-й «Б» приветливо зааплодировал. Павла в классе любили.
– Ну что же, – снова опустилась на стул завуч. – Раз вы такие разговорчивые, то объясните мне, что произошло на уроке алгебры и почему Юрий Леонидович отказывается с вами работать.
– Отказывается? – прошелестело над головами.
– Вот придурки, – озвучил общую мысль 9-го «А» Майкл Махота.
– Так это не мы, – добродушно пробасил Когтев.
– Кто же? – Алевтина Петровна тяжелым взглядом окинула первые ряды. – Или, может, вас кто-нибудь заставил под дулом пистолета уйти с урока? Отвечайте!
Испуганное эхо метнулось между стен и забилось в паутинный угол.
– Что присмирели? Оскорблять учителя язык не отнимался, а сейчас дар речи потеряли! Или за девять лет в школе вас не научили думать? Или ваш поступок – это вся благодарность, на которую вы способны? Что же, щедро. Очень щедро. Скандал с учителем – вот до чего вы докатились!
– Это не мы, – пискнула Курбаленко и тут же постаралась забиться в дальние ряды.
– Конечно, не вы! – перешла на угрожающий полушепот Алевтина Петровна. – Вы же у нас золотые дети! Не взрываете кабинетов, не срываете уроков, не скачете, как зайцы, из класса в класс, не прячетесь за спины товарищей! – Она цепко высмотрела неприметного Генку. – А? Сидоров? Я не права?
Генку толкнули несколько раз, и он открыл глаза, выдергивая из уха наушник.
– А? – громко, чтобы перекричать музыку, звучащую в плеере, переспросил он.
Стоящие рядом захихикали.
– Так! – Завуч медленно встала, поставила стул перед собой и оперлась на спинку. – Значит, храбрости отвечать за свои поступки у вас нет?
– А при чем здесь храбрость? – буркнул правдолюб Волков. – Он на нас первым орать начал.
– Молчать! – шарахнула стулом об пол завуч. – Как вы смеете так говорить об учителе? Кто вы такие? Перед кем вы так стоите?
Переминающийся с ноги на ногу ряд на мгновение замер, а потом медленно, один за другим стали выпрямлять колени, выравнивать спины, улыбки сбежали с лиц.
– Забыли, что такое дисциплина? – переходила с крика на шепот Алевтина Петровна. – Я вам напомню! Считаете себя малыми детишками, чьим шалостям все будут умиляться? Не надейтесь! Хотите играть
– А чего это все нам? – опомнился Когтев. – Так не честно! Мы не виноваты! Васильев, давай, извиняйся!
– Извиняйся, Васильев, – поддакнули ему со всех сторон.
– Чего стоишь? – вторили им остальные.
– Не собираюсь я извиняться, – выпрямился Андрюха, на губах у него еще держалась растерянная улыбка. – Я ничего не делал. Юрий Леонидович сам на нас накинулся. Меня выгнали, вот я и пошел. А чего остальные сбежали, я не знаю.
– Скажите, куда делись ваши тесты? – Завуч задерживала взгляды на тех, кто, как она знала, мог ей что-нибудь рассказать.
– Ой, – охнула, не выдержав, Смолова. – А они того… Сгорели.
– Васильев, я так понимаю, спички нашлись именно у тебя? – Взгляд Алевтины Петровны стал ледяным. – Это же ты у нас любитель устраивать пожары! Или нет?
– Все по закону физики, – развел руками Андрюха. – Если где-то что-то прибывает, значит, где-то что-то убывает. Ольга Владимировна сама дала мне ключ от кабинета.
– О педагогических талантах Ольги Владимировны мы поговорим отдельно. – Завуч быстро глянула на притаившуюся за колонной психолога. – Срыв урока математики, я так понимаю, тоже на твоей совести? Так… Хорошо.
– Они сами ушли, я никого не тянул, – отвернулся Андрюха, он вдруг почувствовал внезапную усталость.
– Пожар, срыв урока, – стала загибать пальцы Алевтина Петровна. – Я так понимаю, что к драке на вечеринке тоже ты руку приложил? Милиция никак не может найти виновного, а он – вот он!
– Не было меня там! – встрепенулся Васильев. – Быковский, скажи!
Павел поднял голову, но промолчал.
– Нет, Васильев, защитников ты здесь себе не найдешь. – Завуч не могла скрыть довольной ухмылки. – Либо ты сейчас извиняешься перед Юрием Леонидовичем, либо я звоню в милицию и сообщаю, что дело о драке закрывается, потому что виновник найден.
У Андрюхи закружилась голова. Все это было до такой степени невозможным, что ему захотелось поскорее повернуться на другой бок и начать наконец-то смотреть другой сон.
– Выбирайте сами – либо у вас есть уроки математики, либо их у вас нет! – поставила точку в разговоре завуч.
– Подождите, – с волнением поднялась со своего места Нинель Михайловна. Тетрадки соскользнули на пол, запрыгала, разваливаясь на несколько частей, ручка. – Но ведь так нельзя! Вы подписываете Андрею смертный приговор. Тут надо выслушать две стороны, надо договориться, понять друг друга.