Закон пустыни
Шрифт:
– У меня есть верные люди, которым можно это поручить.
Денес абсолютно не верил в эффективность изложенного плана: лишний удар по правителю не возымеет серьезных последствий. Но недоверие Хаттусы ему преодолеть удалось.
– Мне надо сказать вам еще одну вещь, – прошептал он.
– Слушаю.
Он подошел к ней и тихо заговорил:
– Через несколько месяцев у меня будет значительное количество небесного железа.
В глазах Хаттусы мелькнул интерес. Используемый в магических ритуалах редкий металл мог стать мощным оружием против Рамсеса.
– Какова
– Три слитка золота авансом и столько же при окончательном расчете.
– Задаток вам передадут сегодня же.
Денес поклонился. Эта сделка останется тайной для его сообщников, а царевна никогда не получит небесного железа. Продать то, чего у него не было, и при этом получить такой навар – судовладелец мог гордиться собой. Сделать так, чтобы царевна не проявляла нетерпения, будет несложно. А если она окажется слишком настойчивой, он свалит все на Чечи. В таких ситуациях химик с его холуйской натурой может быть очень полезен.
Служанка принесла оливки, редис и латук, и Силкет сама приготовила приправу.
– Спасибо за то, что приняли наше приглашение, – сказал Бел-Тран Нефрет и Пазаиру. – Разделить с вами трапезу для нас счастье.
– Не надо высокопарных слов, – заметил судья. На медном подносе повар принес жареные ребра ягненка, кабачки и горошек и поставил все это на маленький столик. Великолепно приготовленные блюда таяли на языке. На Силкет были очень красивые серьги в форме дисков, украшенных узлами и спиралями.
– Мне приснился удивительный сон, – произнесла она. – Я пила теплое пиво, несколько стаканов! Сон нагнал на меня такую тоску, что я пошла к толкователю. Но то, что он сказал, ужасно! Сон означает, что мое состояние скоро будет украдено.
– Не стоит об этом беспокоиться, – посоветовала Нефрет. – Толкователи снов часто ошибаются.
– Дай бог!
– Моя супруга очень нервничает, – заметил Бел-Тран. – Не дадите ли вы ей какое-нибудь лекарство?
После трапезы, пока Нефрет прописывала Силкет успокаивающие отвары, Бел-Тран с судьей прошлись по саду.
– У меня совершенно нет времени наслаждаться природой, – посетовал хозяин. – Работа затягивает меня все сильнее и сильнее. Когда я возвращаюсь вечером, дети уже спят. Я не вижу, как они растут, не играю с ними – это серьезная жертва. Управление зерновыми складами, производство папируса, служба в казначействе… Дня не хватает! Вы согласны со мной?
– Да, мне приходят на ум такие же мысли.
– Ваше расследование по делу полководца Ашера продолжается?
– Понемногу.
– Я хочу вам сказать одну вещь, которая меня очень беспокоит. Вы знаете, что царевна Хаттуса – женщина злопамятная; она так и не простила Рамсесу то, что он увез ее из родной страны.
– Да, она относится к нему с откровенной враждебностью.
– И куда это все ее заведет? Открыто выступать против фараона, плести заговоры – поведение самоубийственное. Тем не менее, у нее недавно была странная встреча: она виделась с судовладельцем Денесом.
– Вы в этом уверены?
– Один из моих служащих
– Что странного в этом визите?
– Хаттуса владеет несколькими торговыми судами. Но гарем – это государственное учреждение, где частному судовладельцу делать нечего. Если это дружеский визит, то как его истолковать?
Союз хеттской царевны, второй супруги фараона, с одним из участников заговора… Судья чувствовал, что рассказанное Бел-Траном очень важно. Может, нити заговора тянутся к Хаттусе, а Денес – всего лишь исполнитель? Этот вывод требовал проверки. Ведь никто не знал содержания их беседы, хотя сам факт ее позволял предположить, что их интересы совпадают, но могут идти вразрез с интересами государства.
– Эта дружба выглядит подозрительно, Пазаир.
– Как можно оценить ее последствия?
– Не знаю. Может быть, это попытка подготовить вторжение через северную границу? Да, Рамсес поработил хеттов, но смирились ли они с этим? Отказались ли от своих захватнических планов?
– Если это так, что Ашер может служить посредником в этой комбинации.
Пазаир чувствовал, что чем более четко проступал образ врага, тем более жесткой представлялась битва с ним и тем менее ясной ее перспектива.
В тот же вечер гонец доставил Нефрет письмо от Туи, матери Рамсеса Великого: ей срочно требовалась медицинская консультация. Даже живя взаперти, Туя оставалась одной из самых влиятельных фигур царского двора. Величественная и горделивая царица, открыто презирающая людей мелких и ничтожных, она не испытывала необходимости приказывать, а только советовала, ревниво следя за тем, чтобы страна не теряла своего величия. Рамсес восхищался матерью и был к ней очень привязан; после смерти Нефертари, его любимой жены, мать стала его самым доверенным лицом. Говорили, что он не принимает ни одного решения, не посоветовавшись с ней.
В подчинении у Туи находились многочисленные домочадцы и дворня, и в каждом большом городе у нее было по дворцу. Дворец в Мемфисе насчитывал два десятка комнат и просторный зал с четырьмя колоннами, где она принимала почетных гостей. Распорядитель провел Нефрет в комнату царицы. В свои шестьдесят лет Туя была стройной и изящной женщиной, с пронзительным взглядом, тонким, прямым носом, резко очерченными скулами и маленьким квадратным подбородком. На ней был парик, соответствующий ее положению, он обрамлял ее лицо с двух сторон, как крылья ястреба.
– Слухи о вашем искусстве дошли и до меня. Визирь Баги, обычно не склонный делать комплименты, рассказывает о вас чудеса.
– Мне многое не удается, я могу составить длинный список собственных неудач, Ваше Величество. Лекарь, который хвастает своими успехами, должен сменить профессию.
– Я плохо себя чувствую, и мне очень нужен ваш талант. Помощники Небамона ничего не умеют.
– На что вы жалуетесь, Ваше Величество?
– На глаза. Еще я плохо слышу, у меня немеет затылок и острые боли в животе.