Закон военного счастья (сборник)
Шрифт:
И верно, даже в наступившей темени можно было разобрать, что костры в основном сгруппировались на склоне другого такого же, как Бумажный, холма с той стороны реки, то есть не дальше чем в пяти километрах… А впрочем, это были лишь первые из костров. Потому что слева и справа от них то тут, то там все уверенней загорались новые огни. Потом еще, еще… И скоро ночная темень как бы даже и отступила – костры протянулись на сотни метров влево и вправо от первого засветившегося холма. Ростик опустил бинокль.
– Целая армия. Значит, они не разграбить нашу бумажную фабрику собрались. Дальше пойдут.
– Не
– Ты из нас пятерых хочешь оборону организовать? – спросил Ким.
– Почему пятерых, нас же четверо? И то – включая Винта, – отозвался лейтенант Антон, не отрываясь от бинокля.
– Я тебя за двоих посчитал. – Но шутка не получилась, слишком уж непонятное было у них положение.
Ростик подумал и попытался сознательно вызвать свой дар предвидения, чтобы узнать, что им теперь делать. Но усилие это отозвалось только все возрастающим бессилием. Он ничего не ощущал, перед ним лежала такая же область незнаемого, как и перед обычным человеком, у которого ни разу в жизни не было ничего похожего на прозрение.
– Вчетвером нападать на пернатых глупо, – отозвался наконец Антон.
– И договариваться глупо, – отозвался Ростик. – Глупо и бесполезно. Такие драчуны начинают переговариваться, только если получают по шее. И очень крепко. И если мы не можем надавать им по шее, а они собираются перейти речку и навалиться на Боловск, то переговоры эти – что припарки…
Он не договорил, потому что про смерть вдруг расхотелось.
– А они собираются?
Да, это был вопрос. Почему-то Ростику казалось, что это очевидно. Но если вдуматься, это было не столь очевидно. По крайней мере, явных доказательств не существовало.
– К тому же, – спросил Антон, возвращая бинокль Ростику, – почему они, если их цель – Боловск, не воспользовались выгоднейшей ситуацией с захватом Бумажного холма и не поперли дальше?
Ростик повернулся к пилоту.
– Ким, давай-ка слетаем туда, разведаем. Все равно ничего более полезного мы сейчас не придумаем.
Сказано – сделано. Сели, полетели. Но и сверху, из темной невидимости для противника ситуация стала проясняться совсем не сразу.
Оказалось, что костры, которые были обращены к речке, составляли лишь малую часть лагеря. Всего же их горело гораздо больше, чем было видно с позиции людей, гораздо больше, чем можно было сначала вообразить. Ростик, который попытался было считать эти огоньки, наконец не выдержал и повернулся к Антону, который на этот раз, в порядке разнообразия, сидел на месте стрелка.
– Антон, как думаешь, сколько около такого костра пернатых?
– Думаю, три-пять.
– В среднем – четыре. Тогда всего их только на холме – тысяч пятнадцать.
– Что-то много, – заметил Ким.
– Нет, – подумав, ответил Ростик. – Скорее мало. Что-то тут не так… Может, вокруг костра солдат больше, или иные из них костерки не разжигают, а просто в траве прячутся? Как дикие иногда на болотах делают?
Спорить с этим было бесполезно, диких пернатиков из Водяного мира Рост, безусловно, знал лучше всех. Он вообще знал пернатых лучше, наверное, чем кто-либо из людей. Пролетели за холм, потом развернулись и зашли на него с севера.
– Ого, что это? Протянулось будь здоров, километра на полтора. – Ким даже скорость замедлил, чтобы рассмотреть как следует. – Слишком большие расстояния между кострами для обычного бивака.
Именно так, подумал Рост, слишком большие расстояния, но и слишком мало костров, чтобы это было какое-то отдельное боевое соединение. Если только… Он понял.
– Ким, это летуны. Те страусоподобные летуны пернатых, на которых сидят наездники с вмонтированными в броню пушками.
– Сколько же их? – ахнул Ким. – Нам такой прорвы не сдержать. У нас всего-то десяток пилотов, которые драться способны. Ну, может, еще штук несколько, которые вообще машину поднимут в воздух.
– Там дальше еще летуны, – хладнокровно заметил Антон. – С той стороны холма.
Проделали тот же маневр, только теперь на самый главный, светящийся сейчас уже едва ли не как новогодняя елка холм пернатых зашли с юга. Тут ситуация была все же послабее. Только три ряда, но с теми же интервалами, и в ряд по пятьдесят штук.
– Если это правда летуны, если около костра только по одной птице, тогда их тут еще полторы сотни, – обронил Антон, хотя мог бы этого и не говорить.
– Значит, они могут одними летунами город разнести, – заметил Ким.
– Они хотят не разнести, а оставить тех, кто может только работать, как случилось тут, на бумажной фабрике.
– Тогда без дополнительных силенок нам – хана, – отозвался Антон. – Не эти, так другие добьют.
Помолчали. Ким повернул гравилет к Бумажному холму, но Ростик попросил его зайти теперь на холм пернатых с востока, прямо из степи позади их позиции. Ким проделал это механически, как машина, его сознание было поглощено обдумыванием только что полученной информации. Наконец он озвучил свое состояние:
– Что ни говорите, а летуны – их главная сила.
– Главная, потому что умеют летать, и тебе с ними драться, – отозвался Ростик. Цифры превосходства пернатых давили и на него, но ощущение, что это еще не все, не оставляло.
– А тебе – не драться?
– Я пехтура, против меня только пятнадцать тысяч наземных пойдет.
Картина с этой стороны выглядела опять по-новому. Четко, очень наглядно по сторонам выделялись ряды с кострами, разведенными, так сказать, военно-воздушными силами бегимлеси, а между ними седлал холм главный лагерь пехоты. А вот от него на восток горели костры, расположенные более плотно и беспорядочно. Они казались какими-то слегка другими, хотя что составляло их чуждость, догадался не Ростик, а Антон.
– Знаешь, эти… другие костры, они принадлежат диким бегимлеси. Тем, которые тебя из Водяного мира изгнали. – Он помолчал, потом нехотя добавил: – Их, оказывается, тоже привлекают, когда хотят создать перевес сил.
– А может, они наемники? – неизвестно кого спросил Ким.
– Пусть наемники, и что тогда?
– Тогда легче, – решил Ким.
– Как ты сам говоришь – шиш тебе. Во всем мире наемники самые дрессированные и сильные вояки. Так что на легкость не рассчитывай, – завершил дискуссию Антон.