Закон Выброса
Шрифт:
– В смысле неподвижна? – приподняла брови Настя. – Может, он умер.
– Нет, – покачал головой Фыф. – Если б он умер, метка бы потухла – она подпитывается внутренней энергией человека. Я сам не пойму, что происходит, но никакой нормальный человек не будет несколько недель совершенно неподвижно находиться в одном месте. Здесь что-то не так.
– Согласен, – кивнул Данила. – Ты у нас, Фыф, получается, теперь вроде воеводы. Говори, куда путь держать, какого врага крошить.
– Пока я без понятия насчет врагов, – пожал плечами шам. – А идти нам вон туда.
И
Ну как дорога…
В Зоне все понятия условны. Когда-то здесь точно был оживленный путь, утоптанный и уезженный настолько, что до сих пор трава здесь росла полудохлая, высотой по щиколотку – зато по обочинам тянулись заросли сорняков высотой с человеческий рост.
А еще на входе в эту просеку через заросли мутировавшей травы лежала аномалия. Совершенно невидимая глазу, но Фыф чувствовал ее так, словно и не было той невидимости. Полезно это – быть псиоником в Зоне. И одновременно – телекинетиком.
– Ну, если нам туда, то пошли, чего стоять-то? – сказал Данила и сделал шаг к просеке.
– Стоять, воин, – произнес шам. – Еще три шага, и от тебя мокрое место останется. В прямом смысле этого слова.
– Не понял! – набычился дружинник.
– Сейчас поймешь, – сказал Фыф. И послал аномалии мысленный сигнал. Красноречивый. Мол, сама не уйдешь – не обижайся.
Аномалия сперва отреагировала в стиле «а не пошел бы ты?!», причем от нее исходили волны неудовольствия от того, что ее вычислили – значит, добычи не видать, так хоть повредничаю. Но шам выдвинул аргумент: мысленным усилием поднял тучу пыли и обсыпал ею то место, где жуткое порождение Зоны лежало в засаде.
Ничего особенного не произошло, облако пыли немедленно со страшной силой вдавилось в землю – и на месте лежки аномалии обозначился четкий овал, словно нарисованный серой краской.
Понятное дело, ни о какой маскировке речи больше не было: любая живая тварь, увидев на земле столь необычно-правильный рисунок, на всякий случай обойдет его стороной.
– Снайпер называл это явление гравиконцентратом, – сказал Фыф.
– Гравитационная аномалия, – кивнула кио. – Как ты верно заметил, вступишь в нее, и только мокрое место и останется.
– Вот ведь… – проговорил Данила, почесав в затылке.
И больше ничего не сказал. А чего тут говорить, и так все ясно.
Аномалии тоже все было ясно – оставаться на старом месте означало банально сдохнуть с голоду. Фыф поймал ментальный посыл максимального неудовольствия, который на человеческий язык можно было перевести как шквал отборного мата, после чего мощные стебли зарослей слева от дороги внезапно исчезли. И продолжили исчезать дальше, словно по зарослям двигался невидимый каток, с ужасающей силой вминающий в землю растения – при этом за тем катком тянулся широкий влажный след, вызывающий ассоциации с тропой, залитой зеленой кровью.
– Теперь можно выдвигаться, – сказал Фыф. – Только, если вы не возражаете, я первым пойду – мало ли.
– Никаких возражений, – быстро проговорил Рудик. – А замыкающим можно
– Смотри, как бы я сам тебя не съел, хвостатый, – мрачно проговорил Данила. – Конечно, у меня потом будет с брюхом скорбно, больно уж ты вредный. Но я потерплю ради столь благого дела – избавить от тебя землю-матушку.
– Хватит уже гавкаться, – поморщилась Настя. – Чисто как дети малые.
– Так мы чисто языками чешем, для релакса после эпичной битвы, – тут же отбрехался Рудик. – Очень действенный метод эффективной психологической разгрузки, рекомендую.
Фыф вздохнул, махнул лапой и пошел в сторону протоптанной тропы. Остальные члены отряда волей-неволей потянулись за ним. Данила и правда замыкающим пошел, держа пулемет на изготовку. Так оно в плане безопасности действительно лучше: с высоты его роста и отряд виден, и все поле вокруг – которое на первый взгляд особой опасности не представляло.
На первый взгляд.
Дорога через поле была полна сюрпризов – аномалии встречались на ней еще три раза. Но Фыф против них использовал ту же методику: ментальным усилием обсыпал их всякой дрянью, делая видимыми, – и жутким порождениям Зоны ничего не оставалось, как уползать в сторону с пути отряда. Одна, было дело, прямо на Фыфа поперла, но шам ее просто пнул мысленным усилием – и аномалия, поняв намек, свалила в сторону.
– Больше не могу, жрать хочу, – сказал Фыф, останавливаясь. – Сил больше нет вообще.
– Ваше племя, говорят, кровью питается? – невинно поинтересовался Рудик.
– Можем и кровью, – кивнул шам. – А можем кого-нибудь особо разговорчивого наизнанку вывернуть и свежей требухой полакомиться.
– Что-то меня в этой компании каждый норовит схомячить, – жалобно проговорил спир. – Злые вы тут все, уйду я от вас.
– Далеко ли собрался? – усмехнулась Настя. – Нужны мы больно кому-то что в этом мире, что в нашем.
– Это точно, – вздохнул Рудик. – Ну, тогда, если никто не возражает, можно и тушенкой натрескаться.
В качестве трофеев с убитых боргов были взяты рюкзаки со снаряжением и провиантом, которые сейчас и пригодились.
Помимо тушенки были в них галеты, шоколад, белково-углеводные батончики и крайне полезный для Зоны продукт – консервированная питьевая вода. На зараженных землях найти воду, пригодную для питья, непросто – порой и обеззараживающие таблетки не помогают. Наберет сталкер в котелок воды из родника, прокипятит на костре, таблеток вдобавок накидает для гарантии, отчего от той воды хлоркой тащит на полметра, как из общественного бассейна. Попьет – и привет. Хорошо, если сразу помрет, не мучаясь. Несколько хуже, если корчиться от жуткой боли будет несколько часов, а то и дней, прежде чем помрет. И совсем плохо, если мутировать начнет и во что в итоге превратится – одной Зоне известно. Потому консервированная вода в этих местах продукт безумно дорогой, но необходимый, если не хочешь, хлебнув местной водички, подохнуть или превратиться в какую-нибудь пакость.