Закон Выброса
Шрифт:
– А если подстрелят? – осторожно поинтересовался Рудик.
– Значит, будешь жить подстреленным, – философски заметил дружинник. – Или же склеишь лапти в битве, как истинный воин.
– Что-то мне обе перспективы не нравятся, – сказал спир. – Третьего варианта нет, где мы героически всех победим, спасем этого – как его? Снайпера? – и наконец разбежимся по своим делам?
– Смотреть надо, – сказал Фыф, тыльной стороной лапки вытирая пот со лба. – Я что-то взопрел в их мозгах копаться. Там такая активная работа мысли, что я на расстоянии уже совершенно не понимаю,
– Тогда поехали, – кивнула Настя на «галошу». – Заряда батареи там кот наплакал, но долететь до бункера хватит. И даже немного повисеть в воздухе, пока военные будут нас превращать в решето, – судя по той канонаде, что там была, с огнестрелами у них все в порядке.
– Не надо висеть, – сказал Данила. – Неразумно сие. Подлетим поближе, после спешимся и с разных направлений ударим.
– Громила дело говорит, – кивнул Рудик. – Можно и с разных направлений, а можно одним концентрированным ударом с одного, из всех стволов. Думаю, решим по ситуации.
– Или так, – пожала плечами Настя. – Ну, загружайтесь, стратеги.
…«Галоша» летела бесшумно со скоростью крысособаки, несущейся за добычей. И это было хорошо – по мере приближения к цели Фыф все более отчетливо читал мысли ученых, и то, что они планировали, шаму нравилось все меньше и меньше.
Для тех двоих это был лишь эксперимент по испытанию оружия, которое им запретили использовать на Большой земле – слишком уж непредсказуемыми могли быть последствия. И тогда они, снюхавшись с военными, проникли туда, где законы не действуют, – в аномальную Зону, которая, как известно, спишет все что угодно.
– Безумие, – пробормотал шам.
– Что? – переспросил Рудик.
– Этим маньякам наплевать и на бункер, и на военных. Они додумались, как сделать так, чтобы луч «смерть-лампы» не терял своей мощи, разлагая материю, и теперь хотят рассечь планету надвое своей пушкой, как яблоко ножом.
– Зачем им это? – бросила через плечо Настя.
Фыф пожал плечами.
– Очередные придурки, решившие, что Земля просто не нужна. Мол, она давно превратилась в помойку, которую нужно уничтожить.
– Насчет помойки, я, пожалуй, соглашусь, – кивнул Рудик. – Только я за то, чтобы помойки чистить, а не сжигать.
– Все, философы, приехали, – сказала Настя, снижая «галошу». – Вот за тем лесочком все и происходит.
– Любо, – проговорил Данила, перепрыгивая через борт транспорта «мусорщиков», зависшего в полуметре над серой травой Зоны. – Ну, ежели чего, не поминайте лихом.
И побежал в сторону рощи, в одной руке совершенно без напряжения держа «Печенег», а другой придерживая рукоять меча, висящего на поясе.
– Как всегда, все в одно рыло, единоличник, – проворчал Рудик, закидывая за спину «Вал». – Ладно, пойду попробую спасти планету.
И, ловко выпрыгнув из «галоши», побежал следом за Данилой.
Фыф с сомнением посмотрел на свой ультрамаленький автомат Sig Sauer, понимая, что особого толку от него не будет. Оставались еще трофейные «смерть-лампы» пистолетного типа, но для шама они были слишком громоздки и тяжеловаты.
– Зато, если что, ментально ты можешь долбануть
– И то верно, – усмехнулся шам, которого улыбка кио странным образом приободрила. «Не хватало еще и правда влюбиться в эту танталовую красавицу», – подумал Фыф и поспешил перелезть через борт «галоши», подальше от искушения и собственных мыслей о том, что, может, Снайпер и не соврал, ибо какая-то «химия» между ним и Настей определенно появилась. И уже когда перелез, спохватился:
– А ты?
– А я, пожалуй, коль такое дело, отвлеку этих уродов, – жестко сказала кио. – Ишь чего задумали, землю располовинить.
Фыф ничего и сказать не успел, как транспорт «мусорщиков», управляемый Настей, взмыл вверх. Да и успел бы – толку-то? Кио девушка своевольная, слушать по-любому не станет и все равно по-своему сделает.
Так что шам лишь вздохнул и побежал в сторону леса.
– Долго еще?
Геращенко был зол как никогда – и больше всего на себя. Ученый слегка наврал – все-таки прилетевшие транспортники увезли раненых и убитых. Пилоты предлагали и остальным погрузиться в «вертушки», но полковник послал их семиэтажным, чтоб лучше дошло, и вертолеты улетели.
Оставшиеся три десятка бойцов быстро выгрузили из тентованного «Урала» неведомую хрень и помогли ученым ее собрать. Хрень напоминала большой телескоп, к которому толстыми проводами был подсоединен черный гроб – видимо, аккумулятор. Сейчас телескоп был направлен на бункер, но ученые все еще колдовали над ним. По ходу, настраивали.
– Минут десять, – буркнул один из них.
– Твою ж налево…
Геращенко смачно сплюнул себе под ноги.
В «телескоп» ученых он не верил и сейчас спрашивал себя, какого хрена он не отдал команду парням грузиться в «вертушки». Хотя спрашивать было нечего, и так ясно. Природное упрямство. Первый раз смог его пересилить, ушел – и выжил. А сейчас как нашло что-то. Не уйду, и все тут! Технику потерял, от личного состава неполный взвод остался, а это значит, большие звезды с погон точно слетят. И с должностью тоже можно попрощаться. И со службой – как пить дать на пенсию культурно попросят уйти. И как дальше жить? Как самому себе в глаза по утрам смотреть, брея рожу перед зеркалом? Другим такое по фигу, ну отправили на заслуженный отдых, и зашибись – прощай армия, здравствуйте рыбалка, друзья, интернет до пяти утра и дешевые шлюхи по воскресеньям.
Но все это было не для полковника. Лучше сдохнуть, чем каждый день всю оставшуюся жизнь просыпаться с мыслью, как жидко оконфузился в Зоне и пацанов положил ни за что. Понятное дело – если у ученых ничего не выгорит, скорее всего, обратно до кордона никто живым не дойдет: вояки не сталкеры, которые умудряются месяцами выживать в этих проклятых местах. Скорее всего, все тут и останутся навеки – или в аномалиях сгорят, или осядут в желудках мутантов. И их командир вместе с ними. Ну и плевать, в общем то. Так лучше, чем на пенсии мучительно пытаться забыть то, что никогда не получится стереть из памяти.