Закон жизни

Уильямс Кэтти

– Значит, ты внезапно разочаровалась в своей работе? И насколько я понимаю, уже что-то нашла? Или разочарование зашло так далеко, что ты решила бросить все и смириться с жизнью без заработка? Нет, – он разговаривал будто сам с собой. Джессика в беспомощном отчаянии слушала его логические построения. – Конечно, нет. Ты всегда считала важным контролировать собственную жизнь. Для тебя контроль над жизнью необходимость. Вряд ли по безумному импульсу ты откажешься от хорошо оплачиваемой работы. Что приводит нас к твоей новой работе. Что это? Я весь внимание.

С удовлетворенной

улыбкой кота, загнавшего мышь в угол, он откинулся на спинку кресла.

– Пока я еще ничего не нашла, – тихо выдохнула Джессика.

– Бог мой, бог мой. Ну это и вовсе бессмысленно. Разве не так?

Она молчала, чувствуя себя в ловушке.

– Наверно, поэтому я и не купился на твой предлог «я вдруг разочаровалась». – Он холодно, с некоторой долей расчетливости разглядывал ее. Нервы у Джессики напряглись, словно струны.

– По правде говоря, меня не интересует, купился ты или нет. – Отважные слова, горестно подумала она, если бы еще голос не дрожал, цены бы им не было.

– А что тогда тебя интересует?

– О чем ты говоришь?

– Я считаю совпадением, что мы провели вместе уикенд и потом вдруг ты решила уйти. Холодок пробежал у нее по спине.

– Я всегда любил кроссворды, – задумчиво продолжал он. – Мне нравится вызов, который они посылают интеллекту. Я знаю, что, как бы ни был запрятан ключ, там есть ответ. И, находя ответ, ясно видишь, что мозги работают в нужном направлении.

Теперь холодом охватило все тело. Она оцепенела. Создалось впечатление, будто ее затягивает в какое-то колесо, быстрое и неодолимое. Джессика едва могла дышать, хотя сидела с открытым ртом. Ей хотелось только одного – изменить направление этих беспощадных рассуждений.

– Я смотрел на твое заявление об отставке и не находил в нем никакого смысла, – продолжал он упрямо. – Поверишь ты или нет, но я начал с твоих аргументов, мол, тебе не по душе сама работа. Но я почти тотчас отбросил их по тем причинам, о которых тебе уже сказал.

Он улыбнулся, но ничего даже отдаленно похожего на теплоту в улыбке не было. Она положила ладони на колени. Теперь появилось чувство, будто ее затягивает трясина.

– Тогда родилось предположение, не влюбилась ли ты в кого-то, с кем работаешь. Но я не сомневался, что причина не в этом… Конечно, оставалась небольшая вероятность, что ты не способна справляться с работой Роберта. Но это не так, правда? Я наблюдал за тобой и первым узнавал новости. Это привело меня к мысли, что вероятно, наш совместный уикенд значил для тебя больше, чем ты говорила на острове.

Джессика почувствовала, как цепенеет тело. В голове закрутилась ужасавшая ее мысль, которая часто возникала в прошедшие недели и причиняла физическую боль. Но ответ на вопрос ускользал от нее.

– Может быть, ты питала уютные мыслишки о совместной жизни… Может быть, поэтому, когда мы вернулись, ты избегала даже случайной встречи со мной… Может быть, ты хотела большего… гораздо большего… – Он бросил намек – и обвинение повисло в воздухе. Мука затянувшегося молчания заставила Джессику заговорить:

– Едва ли. Но конечно, ты готов твердо в это верить, другого не позволило бы твое эго. –

Она снова испытала прилив злости, но почему-то злость ускользнула между пальцев, точно песок. И Джессика осталась со своим растущим страхом и волнением.

Он пожал плечами, будто ее замечание ничего не значило. Просто слова. Но по-прежнему не спускал с нее внимательных глаз. И это лишило ее последних сил.

– Наверно, думал я, тебя ударило сильнее, чем ты предполагала. И ты решила, что самое лучшее уйти из компании, сойти с моей орбиты. Но в этом тоже нет смысла. Потому что, работая в одной компании, мы можем не встречаться несколько лет. Разве не так? Это было бы трудно, если бы наши кабинеты находились в одном здании, под одной крышей, но это не так. – Он наклонился вперед. Его могучая энергия обхватывала ее, будто клещами.

– Не знаю, куда это заведет нас! – Джессика вскочила с софы. Началась паника. – Какие бы ни были у меня причины ухода, тебя они не касаются!

– Сядь, – с убийственным спокойствием произнес он. – Быстро! – Команда рассекла воздух, словно кнут. Она опустилась в кресло. Сердце понеслось вскачь. – Я хочу что-то сказать. И если я не прав, то уйду, и это будет последний раз, что ты меня видишь. Но я продумал все варианты. И причина, по которой ты написала заявление, мне совершенно ясна.

У Джессики пересохло во рту, она с трудом перевела дыхание.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – храбро начала она. – И по-моему, тебе пора оставить меня в покое. Я ухожу из компании, и этим все сказано. Ты не можешь силой вытянуть из меня объяснения. И ты не можешь силой заставить меня работать на тебя.

– Ты беременна?

Вопрос прозвучал как утверждение. Кровь бросилась в голову с силой приливной волны. Она не могла думать, не могла говорить. Слишком громко стучала в ушах барабанная дробь. И даже ее потрясенное молчание подтверждало верность его слов.

Ей надо бы ринуться в атаку, плакать, смеяться, отрицая его догадку. Надо бы что-то делать, а не сидеть в молчании.

– Это нелепо. – Голос прозвучал прерывисто и чуть громче шепота. Руки, лежавшие на коленях, так тряслись, что ей пришлось на них сесть.

– Почему вместо того, чтобы сберечь нам сорок минут, потраченных на пустую перебранку, ты сразу не призналась? Ты уходишь потому, что носишь моего ребенка. – Бруно провел пальцами по волосам и встал, будто слова добавили ему столько энергии, что захотелось подвигаться.

Он принялся вышагивать по комнате, а она следила за ним.

– Ты собиралась рассказать мне? – мрачно спросил он и наклонился над ней, положив руки ей на плечи. Джессике пришлось чуть ли не вдавиться в кресло.

– Прошу тебя, уходи.

– Я не уйду из твоего дома, пока ты не скажешь правду! – Слова рассекали воздух, словно нож.

– Да, это правда. Я беременна. – Солгав, она бы ничего не добилась. Наверно, временно можно бы от него избавиться. Но он будет приходить снова и снова. Не ждать же, пока начнет выдаваться живот? Не ждать же, пока подтвердятся его обвинения? И вряд ли она сумеет уехать из этого дома, чтобы убежать от него, скрыться. Или сумеет?