Закон Жизни
Шрифт:
— Братья. Гадать о том, что можно сделать, а что нет, сейчас бесполезно. Для начала, нам просто выжить, — точку в споре поставил Тюрин, смотревший вдаль с непонятным выражением.
Повисло молчание, всё наполненное недосказанностью и не высказанными репликами. Воспользовавшись паузой и стремясь поскорее заполнить её, я спросил, обращаясь в первую очередь к гномьему предводителю:
— Ладно, не спрашиваю, зачем вам понадобилось столько динамита. Но зачем вы везли его с юга? Неужели на севере купить нигде нельзя?
— Нельзя, —
— Да, растудыть их и растак, во все отроги, да селями и оползнями! Наместник северной провинции запретил динамит, всем, кроме военных! После пары инцидентов… Там были виноваты, задави их гора, какие-то дураки. А расхлёбывают все теперь.
— А на Юге не запретили?
Дружный гогот гномов заставил ненадолго почувствовать себя ничего не понимающим дурачком. Наконец, Барин, вытирая слёзы, соизволил снизойти до пояснений:
— Во-первых, там, на Юге, всегда всем всё равно! А во-вторых, тамошний наместник — тоже Грант, кстати, родственничек этого сына болотной жабы, который наш корабль потопил — так вот, наместник этот сам динамит и производит, и все барыши с того имеет. Он толкает его всем, кому ни попадя, лишь бы золотом платили. Даже, говорят, каким-то варварам партию отпустил, было дело… Не, ты прости, я тебя задеть не хотел. Просто — варвары, и динамит, это же знаешь, как, растудыть их да растак! Сами себя и подорвут, небось, неумёхи дикие…
— Мне безразличны варвары, всё равно ничего не помню и никого не зна… Но… Ни за что не поверю, что на Севере нельзя этот ваш динамит купить, ну вот вообще нигде. И что его вести можно только с юга.
— Можно. Есть один тип. Но он… Принципиально не ведёт дела с гномами, — я поймал не себе очень внимательный взгляд Тюрина. — Да и вообще, он ни с кем не желает дел вести, кроме вас, людей…
— О чём ты, главный? — бас Волина. — С пацаном-то он точно говорить не станет.
— Возможно, и не станет. А возможно, и станет… Это хотя бы намёк на шанс, — было видно, что Тюрина идея не отпускает, он глубоко задумался и продолжал сверлить меня взглядом. Я пожал плечами — если смогу помочь, хорошо. Ради друзей не жалко.
— С этим уже можно работать, да! Растудыть! Ещё не всё потеряно! Мы ещё доберёмся до…
— Барин, завались. Для начала, нам бы выбраться отсюда!
— А, задави меня камень! Всё, молчу…
В этот момент с жутким треском пылающий корабль сложился пополам и начал уходить под воду. Все замерли, наблюдая за тем, как почерневший остов скрывается в волнах.
— Все ложимся! За нами ещё могут наблюдать! — повинуясь команде Тюрина, мы постарались лечь на дно, только Пострел взлетел высоко вверх и начал описывать круги по воздуху, поливая нас оттуда отборной гномьей бранью. И неизвестно, сколько нам так предстояло пережидать, пытаясь утаиться от глаз злопыхателей. В любом случае,
Свернувшись между скамьями для гребцов, подложив под голову мешок с нашими скромными пожитками, который Валерия не пожелала бросать и всё это время держала рядом с собой, я внезапно обратил внимание на странное ощущение в руке. Всё в том же месте. Оно явно появилось давно, просто из-за всех этих треволнений я не заметил этого сразу…
Глава 43
Мерное покачивание лодки, солёный ветер, обдувающий лицо и запускающий свои прохладные пальцы под одежду, горячие лучи, тянущиеся от висящего в небесах Ока… и шелест волн, похожий на тихий многоголосый шёпот.
Я вдруг очнулся от забытья и широко открыл глаза, не понимая, что происходит и где я вообще. Потребовалась пара мгновений, чтобы вспомнить. Но это не принесло спокойствия. Что-то не отпускало, некая деталь, не дающая полностью расслабиться и принять, что я просто заснул в лодке, пока лежал на её дне, что всё в порядке и ничего не случилось.
Замерев и напрягая все чувства, я невольно прислушался к шёпоту волн… И на голове зашевелились волосы. Это оказалось не поэтическое сравнение. Со всех сторон доносилось множество голосов, бормочущих тихонько, буквально еле-еле, на самой грани слышимости:
— …посмотрите на них…
— …гномы…
— …люди…
— …сёстры, представьте…
— …как они скроются в волнах…
— …как вода будет играть их волосами…
— …как будут открыты в беззвучном крике рты…
— …как пузыри воздуха…
— …будут подниматься наверх…
— …как они будут дёргаться…
— …и пытаться всплыть…
— …но не смогут…
— …навсегда застынут…
— …будут опускаться ко дну…
— …их будут есть рыбы…
— …такая радость сёстрам!..
— …такое счастье!..
— …спасибо люди!..
— …топите друг друга!..
— …пускайте свои корабли на дно!..
— …дарите сёстрам радость!..
— …а эти огненные духи…
— …теперь в полной нашей власти…
— …такой подарок!..
— …так необычно…
— …они так забавно шипят…
— …пытаются убежать…
Напротив меня с широко раскрытыми глазами лежала Валерия. Тоже слушала. Рядом зашевелился кто-то из гномов. Я, наконец сбросив оцепенение, резко сел.
В стороны порскнули полупрозрачные эфемерные создания, державшиеся за борта лодки. Я проморгался, ущипнул себя свободной рукой — почему-то казалось, что это должно помочь прогнать наваждение — но они никуда не делись.
Солнечный свет преломлялся в поднимающихся над волнами бюстах. Женские тела, женские лица, даже симпатичные и манящие. Только созданные из тонкой плёнки воды, как пена, или как пузыри.
И шёпот, губы их шевелились, они ни на секунду не замолкали:
— …он и правда хорош…