Законная наследница
Шрифт:
— Если не перестанете дразниться, — сердито сказала Пэгги, — вам от меня достанется!
— Да не бойтесь. Они не злые, хотя пару лет назад здорово укусили брата.
— Может, он заслужил?
Ядовитая реплика Пэгги заставила Брюса обернуться. Он внимательно посмотрел ей в лицо.
— Вам не нравится мой брат?
— Не особенно, — искренне призналась Пэгги. — Думаю, это взаимно… Да и вы от меня не в восторге, разве не так?
— Будет вам, — миролюбиво отозвался Брюс, озадаченный тем, как
Немного нервничая, Пэгги подчинилась. Сначала собаки коснулись мордами ее пальцев, потом та, что поменьше, лизнула их.
Напряжение исчезло. Пэгги потрепала собак за уши.
— Могли бы сразу сказать, — упрекнула она Брюса.
— Предпочитаю наглядные уроки. Пошли.
Без возражений Пэгги двинулась за ним. Псы поплелись следом. Вскоре они очутились среди дубов, высаженных полукружьем. В центре возвышался мощный пень, служивший спинкой скамьи. Видно, сколотили ее давно, широкая доска сиденья потемнела, кое-где потрескалась. Вид отсюда открывался замечательный. И горы, и долина внизу — как на ладони.
— Мое любимое место. Отдыхайте.
— Будто в театре, когда смотришь с балкона, — сказала Пэгги, усаживаясь.
Даже для ее высокого роста скамья оказалась чересчур поднятой над землей. Можно свободно болтать ногами, зато Брюсу как раз впору. Он спокойно расположился рядом, привычно зажав между коленями руки. Пауза явно затягивалась.
— Вы спрашивали, кто живет наверху? — наконец произнес он и покосился на Пэгги. — Только не перебивайте, прошу вас.
— Уж больно вы таинственны, — пожала плечами та.
— У меня много причин, чтобы не выкладывать все сразу. Надеюсь, поймете, когда узнаете… На втором этаже флигеля заперта больная… Глория Стоун сиделка при ней.
Пэгги едва сдерживалась от удивления.
— Сформулирую более точно, — продолжил тихо Брюс. — Мы все живем при нашей больной и, по существу, являемся ее слугами. Считается, что именно ей принадлежит хозяйство Реджвуда. Она в тяжелом состоянии, отсюда и возник вопрос с наследством… У меня нет полной уверенности в неоспоримости ее права распоряжаться всем здесь, поэтому я подключил адвокатов, выясняющих столь щекотливую проблему.
— Так кто же она? — не выдержала девушка.
Брюс поглядел на нее сверху и слегка сжал ей локоть.
— Если вы действительно Пэгги Макинрой, — сказал он, — то у меня для вас сюрприз. Это — ваша мать.
Пэгги оторопела, сердце ее оборвалось, дыхание перехватило.
— Моя мать?.. Не может быть. Она давно умерла. Я… — Слова застревали у нее в горле, мысли путались. — Не помню, как я узнала… Кто-то, наверное, сказал, или я что-то услышала… да будь она жива, разве я могла оказаться в приюте?
— Пожалуйста, не плачьте, — довольно строго
— Господи боже мой. — Пэгги пыталась найти носовой платок, но безуспешно. Брюс протянул свой.
— Успокойтесь, пожалуйста.
Пэгги с трудом удалось взять себя в руки. Самостоятельная жизнь научила ее владеть собой в любых обстоятельствах, хотя сейчас ей далось это невероятными усилиями.
— Раз вы зарабатываете писательским трудом — у вас должна быть хорошая память, Пэгги. Соберитесь, возможно, в голове всплывут какие-нибудь факты или детали, детка! Ну же…
— Единственное, что отчётливо помню об отце и матери, — их голоса. Вернее, споры. Они всегда кричали друг на друга. А еще звук бьющейся посуды, отчего я просыпалась в ужасе. Тогда отец склонялся надо мной, ласково утешал. У него были печальные глаза… А вот лицо матери не запомнила совсем. Не могу даже его представить. Вряд ли я вообще узнала бы ее.
Пэгги вскинула голову. Брюс отметил жесткую, почти злую усмешку, скользнувшую по ее губам.
— Для дочери, получившей сегодняшнее известие, ваша реакция выглядит странно, если не сказать больше!
— Да?.. А разве не странно поведение матери? — вскипела Пэгги. — За всю жизнь не подать о себе весточки, будто я в чем-то виновата перед ней? Ни разу не поинтересоваться, как живет в чужих людях ее ребенок? Где же была материнская рука, в которой я так нуждалась, пусть бы хоть по головке погладила! Или она с рождения возненавидела меня?.. Почему? За что вычеркнула из своей жизни?
— У меня нет ответов на такие вопросы, — хмуро отозвался Брюс.
— А вы думаете, если она действительно моя мать, у нее достанет духу ответить?.. Сомневаюсь.
— Поднимитесь к ней и повидайтесь.
— Прямо сейчас? — Пэгги растерялась. Не хотелось выдавать панику, охватившую ее. Она давно распрощалась со своим прошлым, а оно стучится прямо в душу. Хорошо, если этот мужчина не заметит, в каком она смятении.
— Чем тянуть, лучше уж сразу.
— Вам легко говорить!
— Не торопитесь с выводами, — медленно произнес Брюс и тяжко вздохнул. — У многих могут быть счеты к леди, хотя она и больной человек…
В его словах Пэгги почувствовала обиду на что-то. Неужели он сам ненавидит женщину, к встрече с которой ее подталкивает? Она отогнала внезапно промелькнувшую мысль. Чушь! Или Пэгги привыкла к нему, но он уже не казался ей твердокаменным и жестоким, скорее даже наоборот.
— Хоть чем она больна, я могу узнать заранее?
Пэгги не сопротивлялась, когда Брюс решительно повел ее через сад к дому. Тащит, как на буксире, подумала она покорно.
— У нее легочная эмфизема — болезнь заядлых курильщиков, плюс цирроз печени, потому что она много пила.