Законник Российской Империи. Том 3
Шрифт:
Я откинулся на спинку кресла, обдумывая его слова. Идея, которую подкинула еще Наталия Александровна, была заманчивой, но я не мог не думать о последствиях. Ведь эти стихи не были моими, они принадлежали великим поэтам из моего прошлого мира. С другой стороны, уже раз продемонстрировав это, сложно будет говорить, что я больше так не могу. Это точно будет вредить моим собственным планам.
— Звучит интересно, — наконец сказал я. — Но я хотел бы добавить еще несколько стихотворений. Сделать сборник более… разнообразным.
Лисовецкий подался вперед, его
— Конечно! Это прекрасная идея. У вас есть что-то новое?
Я кивнул и достал из внутреннего кармана пиджака несколько листов. На них были записаны стихотворения, которые я тщательно отобрал — Пушкин, Лермонтов, Есенин, Блок. Я передал их Лисовецкому.
Он начал читать, и я видел, как менялось выражение его лица. Удивление сменялось восхищением, потом задумчивостью, и снова восхищением. А ведь был риск того, что эти стихи просто не примут в этом обществе, но мне повезло.
— Это… это потрясающе, — произнес он наконец, поднимая на меня взгляд. — Максим Николаевич, вы полны сюрпризов. Эти стихи… они настолько глубокие. Я не побоюсь сказать, что некоторые из них могут стать классикой.
— Надеюсь, читатели разделят ваше мнение, — кивнул я, про себя улыбнувшись, ведь это уже было классикой просто в ином мире.
— О, в этом можете не сомневаться, — Лисовецкий аккуратно отложил листы и посмотрел на меня с новым интересом. — Знаете, Максим Николаевич, я вижу в вас огромный потенциал. Вы могли бы стать настоящей литературной сенсацией, если вы, конечно, доверитесь мне и моим возможностям.
— Весьма лестно слышать такое от человека вашего уровня, — ответил я.
Лисовецкий откинулся на спинку своего кресла, его взгляд стал задумчивым:
— Скажите, а вы не думали о том, чтобы написать что-то еще? Не только стихи, но, может быть, прозу?
— Признаюсь, не задумывался об этом, — уклончиво ответил я.
— Я бы хотел, чтобы вы серьезно подумали об этом, — постукал карандашом по столу главный редактор. И как только он оказался в его руках? — Ваш талант, Максим Николаевич, не должен ограничиваться только поэзией.
— Не могу ничего обещать, — пожал я плечами, но, судя по всему, ничуть не разочаровал Александра Дмитриевича. С учетом того, что по работе ему приходится много работать с творческими людьми, то он должен был привыкнуть к довольно экстравагантным клиентам.
Следующий час мы провели, обсуждая тиражи, форматы, типы бумаги и прочие технические детали. Я внимательно слушал и задавал вопросы, показывая свою заинтересованность и компетентность. Лисовецкий, казалось, был впечатлен моим подходом. Хотелось, чтобы достояние моего мира выполнили качественно. А когда дело дошло до юридической части вопроса, тут уже я блеснул своими знаниями, учитывая в документах каждую деталь и не давая мужчине не то чтобы обмануть меня, но не выдать более хорошие условия.
Когда все было согласовано, и контракт подписан, Лисовецкий встал, протягивая мне руку.
— Рад нашему сотрудничеству, Максим Николаевич. Уверен, оно будет долгим и плодотворным.
— Взаимно, —
Покидая издательство, я вышел на заснеженную улицу Санкт-Петербурга. Холодный воздух освежил мои мысли, но не смог остудить бурлящие внутри эмоции. Я смотрел на падающий снег, думая о том, как далеко завела меня эта «маленькая» затея со стихами.
То, что начиналось как простая тренировка памяти, превратилось в нечто гораздо большее. Я невольно стал проводником между двумя мирами, принося в этот мир красоту и мудрость литературы моего прошлого. И теперь этот снежный ком набирал обороты, становясь все больше и больше.
Я понимал, что уже не в силах его остановить. Да и хотел ли я этого? Ведь каждое слово, каждая строчка этих стихов могла изменить чью-то жизнь, повлиять на чьи-то мысли и чувства. И, возможно, в конечном итоге, изменить сам мир.
Я глубоко вздохнул, чувствуя, как холодный воздух наполняет мои легкие. Иногда нужно давать себе день выдохнуть. Особенно сейчас, потому что дальше продолжится моя опасная игра против Орлицына. И в ней любой неверный ход может выйти для меня безвыходным положением. Остается только поставить мат первым.
Глава 24
Я стоял перед зеркалом в своей комнате, поправляя безупречно сидящий костюм. Приглашение на званый ужин у Темниковых, которое я получил еще неделю назад, совершенно вылетело у меня из головы. Впрочем, это не помешало мне быстро собраться и подготовиться к вечеру. Я усмехнулся своему отражению — даже в спешке я умудрялся выглядеть так, словно готовился к этому событию несколько дней.
Уверен, что отец тоже не любитель подобных вечеров, но прекрасно понимал, что его статус обязывает проводить такие мероприятия время от времени. Тем более это неплохая возможность обсудить дела, с людьми, которых иначе сложнее выцепить.
Когда я спустился вниз, Виктор уже ждал меня у экипажа.
— Все готово, — коротко сообщил он.
— Отлично, — кивнул я. — Надеюсь, этот вечер не преподнесет нам никаких сюрпризов.
Виктор лишь пожал плечами и молча открыл дверь экипажа. Мы оба знали, что в моей жизни спокойных вечеров практически не бывает.
Поместье отца встретило нас ярко освещенными окнами и гулом голосов, доносившимся изнутри. У входа уже выстроилась небольшая очередь из прибывающих гостей. Я заметил несколько знакомых лиц — представителей высшего общества Санкт-Петербурга.
Едва переступив порог, я окунулся в атмосферу роскоши и изысканности. Хрустальные люстры заливали залы теплым светом, отражаясь в начищенных до блеска паркетных полах. Воздух был наполнен ароматами дорогих духов и изысканных блюд. Что ж, не стоит удивляться тому, как все подготовили, хотя, проживая тут, я и подумать не мог, как этот зал можно настолько преобразить.
Елена Андреевна, моя мачеха, заметила меня первой. Она подплыла ко мне, словно лебедь по глади озера, ее платье цвета бургундского вина мягко шелестело при каждом движении. Все же эта женщина умела создавать правильное впечатление.