Законный брак
Шрифт:
Хотя моя бабуля не из тех, кто жалуется, жизнь для нее выдалась нелегкая. Правда, в то время всем жилось нелегко, но на плечи юной Мод лег особо тяжелый груз – ее увечье, из-за которого у нее долго были проблемы с речью и огромный шрам посреди лица. Неудивительно, что она выросла очень застенчивой. Ввиду всех этих причин близкие думали, что она никогда не выйдет замуж. Вслух об этом, конечно, никто не говорил, но все и так знали.
Однако даже самая несчастная судьба иногда оборачивается непредсказуемыми преимуществами. Бабушкина удача была в том, что ей, единственной из всей семьи, дали приличное образование. Мод позволили полностью посвятить себя учебе, потому что ей это было просто необходимо, – ведь как незамужней женщине ей пришлось бы реализовываться другим способом,
И вот, в то время как всех мальчиков забирали из школы в восьмом классе и отправляли работать в поле и даже девочки редко заканчивали старшие классы (до окончания школы они обычно уже успевали выйти замуж и родить ребенка), Мод отправили в город, где она жила в местной семье и стала прилежной студенткой. Училась она превосходно. Особенно любила историю и английский язык и надеялась однажды стать учительницей, а пока же служила домработницей, чтобы накопить денег на колледж.
А потом началась Великая депрессия, и плата за обучение в колледже стала недостижимой. Но Мод продолжала работать и благодаря своим накоплениям стала существом, которое в тогдашней Центральной Миннесоте можно было встретить крайне редко: самостоятельная молодая женщина, сама добывающая свой хлеб.
Эти годы бабушкиной жизни – сразу после окончания школы – всегда занимали меня, потому что ее путь здорово отличался от судьбы других женщин. Поскольку ей не пришлось рано брать на себя обязанности по воспитанию детей, у нее накопился опыт жизни в реальном мире. Мать Мод редко покидала семейную ферму и ездила в город лишь раз в месяц (а зимой – никогда), чтобы закупиться основными продуктами – мука, сахар, – а также хлопчатобумажной тканью. Мод после окончания школы поехала в Монтану совсем одна и там работала в ресторане – разносила ковбоям пироги и кофе. Это было в 1931 году. Она совершала экзотические, необычные поступки, о которых не могла помышлять ни одна женщина в ее семье. Например, постриглась и сделала модную завивку (за целых два доллара!) в настоящей парикмахерской, рядом с настоящим вокзалом. Купила себе кокетливое, яркое, желтое облегающее платье в настоящем магазине. Ходила в кино. Читала книги. А из Монтаны в Миннесоту путешествовала автостопом – в кузове пикапа, принадлежащего русским эмигрантам, у которых был симпатичный сын ее возраста.
Вернувшись домой после приключений в Монтане, она устроилась домработницей и секретарем к богатой пожилой даме по имени миссис Паркер, которая любила выпить, покурить, посмеяться и в целом жила в свое удовольствие. Бабушка вспоминала, что миссис Паркер «даже материться не боялась» и устраивала дома такие шикарные вечеринки, что никто в жизни не догадался бы, что за окном свирепствует экономический кризис, – там были лучшие бифштексы, лучшее сливочное масло, вино и сигареты в неограниченном количестве. Кроме того, миссис Паркер была щедра и либеральна и часто дарила моей бабушке одежду. Правда, бабуля была вдвое тоньше хозяйки и потому не всегда могла воспользоваться ее великодушием.
Бабушка трудилась изо всех сил и откладывала деньги. Этот момент нужно подчеркнуть особо: у нее были свои сбережения. Если бы вы прочесали родословную Мод на несколько веков назад, то не нашли бы ни одной женщины, у которой были бы свои деньги. Мод же удалось даже откладывать деньги на операцию, которая сделала бы ее шрам менее заметным. Но, на мой взгляд, ее независимость в молодости лучше всего символизирует одна вещь: великолепное пальто цвета красного вина с настоящим меховым воротником, купленное за двадцать долларов в начале 1930-х годов. Для женщины из семьи Мод это было беспрецедентное расточительство. Бабушкина мать – моя прабабушка – потеряла дар речи, узнав, что можно потратить такую астрономическую сумму на какое-то там пальто. И снова Мод оказалась первой женщиной за всю историю нашей семьи, которая купила сама себе столь дорогую и красивую вещь.
Глаза бабули до сих пор сияют нескрываемым удовольствием, когда ее расспрашивают о той покупке. Пальто цвета красного вина с воротником из натурального меха было самой красивой вещью, что когда-либо была у бабушки в жизни до этого – да и после, пожалуй. Она до сих пор помнит, как мех приятно щекотал ее шею и подбородок.
Позднее, в том же году, Мод познакомилась с молодым фермером по имени Карл Олсон (может быть,
В прошлом, раздумывая над этой историей, я всегда приходила к выводу, что с замужеством самостоятельности Мод пришел конец. Ее жизнь примерно до 1975 года состояла из одних лишений и тяжелого труда. Ей и раньше приходилось надрываться, но на сей раз всё оказалось гораздо хуже, не успела она опомниться. Из роскошного дома миссис Паркер (никаких больше бифштексов, вечеринок и водопровода) она переехала на ферму моего деда. Карл был из семьи суровых шведских эмигрантов, и молодоженам пришлось поселиться в маленьком доме, где, кроме них, жил еще младший брат моего деда и их отец, мой прадед. Мод была единственной женщиной на ферме, поэтому готовить и стирать ей пришлось на троих – а нередко у нее столовались и рабочие, что помогали на полях. Когда благодаря программе Рузвельта по электрификации сельских районов в городок наконец-то провели электричество, бабулин свёкор раскошелился лишь на лампочки самой низкой мощности, да и те редко включали. В этом доме Мод и вырастила первых пятерых детей – а всего у нее их было семь. В этом доме родилась моя мать. Первые трое росли в одной комнате, где была одна-единственная лампочка, – дети Кео и Ной наверняка будут расти в таких же условиях. (А у свёкра Мод и ее деверя были отдельные комнаты, между прочим.) За роды старшего сына, Ли, Мод и Карл расплатились с врачом теленком. Денег у них просто не было. Никогда. Сбережения Мод – деньги, которые она откладывала на пластическую операцию, – давно пошли на обустройство фермы. После рождения старшей дочери, моей тети Мари, бабушка разрезала свое любимое пальто цвета красного вина и использовала материал, чтобы сшить рождественский костюмчик для малышки.
В моем представлении бабушкина жизнь всегда была показательным примером того, чем замужество чревато для нашей братии. Под «нашей братией» я подразумеваю женщин своей семьи, особенно по материнской линии, – мое наследие, мою историю. Ведь то, что бабушка сделала со своим пальто – самой драгоценной вещью, какая у нее была когда-либо, – явилось символом той жертвы, которую принесли все женщины ее поколения – и прежних поколений тоже – ради своей семьи, мужей и детей. Они порезали самую прекрасную, самую великолепную часть себя и отдали ее другим. Перекроили себя по чужому лекалу. Во всем себя ограничивали. Последними ужинали и первыми вставали по утрам, протапливая холодную кухню в начале каждого дня, который, как и предыдущий и все последующие, был посвящен заботе о других. Они умели жить только так. Это был их главный глагол и основополагающий жизненный принцип: отдавать.
Я всегда плакала, слушая историю о пальто цвета красного вина с воротником из натурального меха. И я совру, если скажу, что эта история не повлияла на мое отношение к браку и не укрепила во мне молчаливое сожаление о том, что этот институт способен сотворить с добрыми женщинами. Но я также совру (или, по крайней мере, скрою от вас важную информацию), если умолчу о неожиданном продолжении этой истории. За несколько месяцев до того, как Министерство нацбезопасности приговорило нас с Фелипе к законному браку, я поехала в Миннесоту навестить бабушку. Я сидела с ней рядом, а она шила лоскутное покрывало и рассказывала мне всякие истории. А потом я впервые задала ей такой вопрос:
– Какое время в твоей жизни было самым счастливым?
Мне казалось, я уже знаю ответ. Счастливее всего бабуля была в начале 1930-х годов, когда жила с миссис Паркер и гуляла по улицам с модной стрижкой, в облегающем желтом платье и приталенном пальто цвета красного вина. Наверняка это так. Но есть одна проблема с этими бабушками: хоть они и рассказывают о себе так много, у них все равно есть собственное мнение о том, как сложилась их жизнь. Вот и моя бабушка ответила:
– О, самым лучшим временем были те годы после замужества, когда мы с твоим дедушкой жили на ферме Олсонов.