Законы исчезновения
Шрифт:
Однако в эту ночь его снедало беспокойство. Конечно, и раньше ему приходилось перечить государю. Без этого он бы и не имел никакого авторитета, и в первую очередь в глазах самого государя. Но никогда противоречия между ним и Таном Алексисом не затрагивали жизненно важных для государя тем. В частности, никогда и речи не могло быть о том, чтобы не выполнить переданную устами Тана Алексиса волю Неназываемого. Теперь это случилось.
И вот Озрик Мегал сидел в своем загородном доме, пил горячий грог и ждал неприятностей. Впервые
Поэтому раздавшийся внизу звук дверного молотка даже ободрил Озрика. Он прислушался к голосу Аллена — старый слуга, должно быть, спрашивал, кто хочет видеть хозяина в столь поздний час. Последовал скрип открываемой двери. И снова наступила тишина.
Минуту-другую маг выжидал. Потом нервным движением взял со стола бронзовый колокольчик и осторожно тряхнул им. В ответ на мелодичный звон на пороге возник Бетт — младший из двух слуг, разделявших с Озриком ею одиночество в пустом доме.
— Бетти... — попросил маг. — Посмотри, пожалуйста, кто там приходил. Мне кажется, что Аллен позабыл запереть дверь.
Без лишних слов Бетт заторопился вниз по лестнице. Озрику показалось, что он услышал его голос. Смысла слов он не разобрал — только вопросительную интонацию сказанного. И снова наступила тишина.
Теперь Озрик знал, кого ему ждать. Он подумал о метательном ноже, лежащем в двух шагах от него, на письменном столе. Но было уже поздно.
Дарящая смерть стояла на пороге. Потом тихо вошла в кабинет. Стройная, слегка угловатая женщина в строгом платье. Высокие скулы. И осенний ветер приближающейся старости в глазах.
— Здравствуйте, леди, — усмехнулся старый маг. — Присаживайтесь. Вы принесли мне благословение от государя?
Дарящая присела в предложенное ей кресло и тоже усмехнулась в ответ.
— Вы же знаете, о Мудрый, что я служу вовсе не здешнему монарху.
— Значит, не ему я буду обязан вашим визитом?
— Совершенно верно. Государь всего лишь только не возражал против него.
— Он понимает, что тем самым он все равно предал Гильдию? И что из этого следует? Впрочем...
Маг безнадежно махнул рукой.
— Этот вопрос — не к вам, леди. Простите. А вот моих слуг вы благословили зря. Они не заслуживали этого.
— Я не могу оставлять следов, господин Озрик. Это необходимость. Если бы мне дали время, я дождалась бы, пока вы выйдете из дома, и просто прошла бы мимо вас на улице... Но мой приятель торопится... Впрочем, они все равно бы умерли — рано или поздно. Так даже лучше. Поверьте, благословленные мной не испытывают страданий.
— Думаю, что очень скоро, леди, я смогу это проверить. Но, к сожалению, не успею этому порадоваться.
Дарящая
— Вы не теряете присутствия духа. Это заслуживает уважения. Я могу сделать для вас что-нибудь? Понятное дело, речь не идет о прощальном письме или... И я не могу дать вам много времени. У меня немало работы сегодня.
Маг пожал плечами.
— Что ж... Не буду отнимать ваше время. Только допью мой грог — с вашего позволения. И еще — когда вы будете уходить, закройте за собой дверь, так чтобы замок защелкнулся. Я не хочу, чтобы первыми сюда пришли воры. Или бродячие псы.
— Не беспокойтесь об этом. Все будет как надо, — заверила его гостья.
Маг опустошил свой кубок и откинулся в кресле. С минуту Дарящая сидела неподвижно, разглядывая его лицо. Потом протянула руку и закрыла мертвые глаза. Поднялась из кресла, судорожно вздохнула и бесшумно ушла прочь.
Конча знала, что допустила ошибку, разрешив себе так устать. Тем более, что под рукой у нее не было ничего, чем можно было бы отодвинуть надвигающуюся завесу сна. Желание смежить веки и расслабиться стало уже непреодолимым.
Сон. Стремление выспаться любой ценой... В своей — сравнительно короткой еще — жизни Кончита Фрага уже не раз боролась с этим коварным противником и знала его хорошо. О эти сладко путающиеся мысли!.. О эти убаюкивающие воспоминания о том, чего никогда не было. Эти уводящие сознание за собой образы... Это сладкое безразличие ко всему...
Она заставила себя подняться на ноги. Встряхнулась по-собачьи. Пробежала трусцой круг вокруг колодца. Еще и еще один. Ухватила рукоять древнего ворота и, попотев, вытащила — вот чудо-то! — побитое, из неизвестного, но не подверженного рже металла сделанное ведро и из него напилась ледяной воды из подземного потока.
Все это придало ей бодрости. Но не так уж надолго. Отступившая усталость вернулась, снова стала охмурять ее соблазном крепкого, глубокого, как эти вот колодцы, сна.
«Да наврала все клятая девчонка! — шептал ей его величество Сон. — Сказки все это... Только зря себя измучаешь и будешь завтра ни рыба, ни мясо...»
Конча присела на корточки и спиной уперлась в каменный сруб. Опять проглядывающие сквозь тьму склоны гор поплыли у нее перед глазами. И мерещиться стало всякое...
Или не мерещиться?!
Тень стояла неподалеку от соседнего колодезного сруба. Сгусток тьмы, лишенный формы. Нет... Если присмотреться, то ночной морок обретал форму... Форму кого-то, чье лицо было скрыто монашеским куколем, надвинутым по самые глаза. Если, конечно, у этого кого-то были глаза. Тьма, забранная в капюшон...
И эта Тьма манила ее. Подзывала движением выброшенной вперед руки. Или подобия руки...
Конча поднялась в полный рост. Выпрямилась... Присмотрелась...
Что-то отвлекало ее. Что-то уводило ее внимание в сторону.