Законы Рода. Том 15
Шрифт:
Добравшись до катера и дрыхнущего Фомы, что засыпал бумажками и обёртками всю палубу, я приступил к позднему ужину, ощущая приятную усталость после физических нагрузок, что легли на моё тело во время этого подводного путешествия.
— … С другой стороны, если так и дальше пойдёт, это точно поможет мне в развитии как воителю, — размышлял я за ужином и пытался сопоставить через часы на руке, какая точка из ближайших лучше всего подойдёт для испытания собранного артефакта.
Они однозначно указывали на остров Гуам, что был не так уж далеко отсюда. Доев свой скромный ужин из армейского рациона и вволю напившись пресной, кристально чистой ключевой воды из сибирского источника, я двинулся в
Остров был всё ещё под властью людей, но мне сразу стало ясно, что большое количество морских мутантов штурмовали находившуюся на острове военную авиаморскую базу. Люди сопротивлялись отчаянно, не имея возможности покинуть этот остров. И я не мог это всё так оставить.
— Сейчас проверим, как он работает, и пойдём помнём бока морским тварям…
Сжимая кулаки, направляя эфир, я копал вертикальную шахту глубиной в пятьдесят метров, чтобы потом спрыгнуть в неё, положить артефакт на дне и переместить переходник в рабочее положение, запуская таким образом сборщик энергии.
Проверил маносборник ещё раз. Мало ли я вектор направления «выстрела» сжатой артефактом энергии перепутал, и он, наоборот, в небо ударит и сделает ещё хуже?
— Вроде бы всё прави… Стоп! Так, если вектор направить в небо… Сможет ли это пробить завесу? — заинтересованно посмотрел я на маленький кусочек звёздного неба, что открывался из этой глубокой ямы. — Проверять это я, конечно же, не буду. Лучше оставлю, как надо.
Испытания начались. Я достал измеритель и увидел вселившую в мою душу дикий ужас строчку измерений: «Плотность маны: 12/12 лирой». Красная стрелка истерично билась о стенку прибора, показывая катастрофическое бедствие, что происходило прямо здесь и сейчас. Маночувствительные люди долго не выдержат, а их ой как немало в мире…
Чтобы понять, как работает артефакт, мне было нужно время, ведь всё не может произойти одномоментно. Поэтому, размяв ноющие после погружения плечи, я отправился на очередную охоту. Мутанты не виноваты в том, что они появились. Но их жизнь — извращённая искусственная эволюция, нарушающая сами законы жизни и смерти.
Люди привыкли называть мутантов безусловным злом. Но прожив столько времени бок о бок с монстрами, как разумными, так и безумными, я понял одну простую истину. Они не зло, они — жертвы. И обратного процесса не бывает. Это как в тех бесчисленных фантастических историях о зомби. Было бы прекрасно, если бы существовала вакцина, что превратит зомби обратно в разумного человека. Но как в книгах и фильмах в большинстве случаев не существует решения этой проблемы, так и в реальности с мутантами ничего уже не поделать на нашем уровне развития. Лучшее, что такие, как я, могут сделать, — это освободить их от бремени искалеченной жизни. Они со мной, конечно, не согласятся, но… Это противоречит естественным законам эволюции, это извращение жизни. И такие, как я, обязаны сделать всё, чтобы баланс был восстановлен.
С этими мыслями я нырнул в глубокие воды Мирового океана и нашёл ближайшие изломы — источники подводных тварей, что досаждают жителям ближайшего острова.
Кого здесь только не было… Но большую часть мутировавших вариаций я уже встречал. Но были и новые, непривычные глазу твари. Особенно меня поразили «стеклянные» медузы. Их купола состояли из прозрачного материала, сквозь который были видны все внутренние процессы. Они парили в воде, как лёгкие скульптуры. Они резко сжимались при приближении опасности либо добычи и атаковали ядом или оглушали электричеством противника.
Среди всех здешних тварей самыми жуткими были «теневые рыбы» — плоские, почти двумерные существа, сливающиеся с темнотой. Их глаза занимали половину головы, а рты были усеяны иглами. Они двигались рывками, стремительно, как пули.
Подводная резня продолжалась три часа кряду, а на побережье Гуама обрушивались волны, как во время десятибалльного шторма. Но ветер был тих сегодня. Это моя ярость и желание мутантов жить вопреки капризам судьбы создавали волны и превращали глубины в кладбище мутантов.
Перед тем как уйти на покой, бедные и несчастные, обречённые на бесполезную жизнь, помогите мне восстановить законы природы…
«ВОСКРЕШЕНИЕ!» — направил я, испытывая ноющую боль, частички души вместе с симбионтами эфира в тела павших.
Вместо тысячи трупов эти воды будут бороздить тысячи стражей, поддерживающих природу и саму суть жизни за счёт величайшего из природных даров — магии.
— Как же тяжела ноша хранителя…
На меня накатило осознание, что вся эта война, все смерти, мутанты, треклятый Орден — это лишь нечто вроде песка пустыни, что несёт суровый ветер перемен на всё ещё плодородные земли. Я могу его подмести, но мир вокруг и жизнь намного сложнее. Я должен подчинить магию и восстановить природный баланс. Маноизвержение создало чудовищный прецедент вымирания мира и его экосистем. Таяние ледников уничтожило многие виды живых организмов. Эту волну надо остановить как можно скорее…
— Простите, девочки, но, боюсь, пока я не сделаю большую часть работы, я не могу позволить себе ни одного выходного дня, — покачал я головой и начал рыться в пространственном кольце.
Ставкой в этой войне стало не существование человечества, а сама жизнь в том виде, какой мы её представляем…
— Вот он, измеритель… Проверим, что он покажет нам сейчас.
За почти двенадцать часов, что я не был занят слиянием осколков, но уничтожал мутантов и отправлял их бороздить и оберегать жизнь на этом острове, стрелка измерений маны практически не опустилась. Но если в первом случае она была на пару миллиметров выше красной черты с надписью «Макс», то теперь замерла прямо на этой линии.
— Нужно разместить ещё один маносборник… — принял я решение и отправился в глубь острова, готовя новый артефакт.
Три сборника — максимум, что имеет смысл размещать на таком острове, как Гуам. Но мне всё равно ещё долго здесь работать, а я хочу иметь не просто подтверждение теории, а конкретные показатели, что вселят в моё сердце уверенность в завтрашнем дне.
Неделя прошла. За ней вторая. Я оказался… очень оптимистичен в части моих возможностей вести работу непрерывно. Глубина и одиночество угнетали. Я терпел, работал, пытался быть подобным роботу, забывая обо всём и не замечая ход времени. Тяжёлый труд лишь укрепил мою решимость, ведь наш хрупкий, искалеченный мир нуждался в защите и помощи. Каждый восстановленный осколок, каждый очищенный излом был шагом к спасению. И пусть путь будет долгим, я не сверну с него.
И всё же я оставался человеком. И каждый раз, когда доходил до точки кипения, после которой просто не мог оставаться на дне Марианской впадины в одиночестве, я стремительно поднимался на поверхность.
Погода не всегда была хорошей, и в один из таких дней, когда сил моих больше не оставалось на то, чтобы якорем торчать на безмолвном океаническом дне, а на поверхности бушевал шторм, я отправился снова на Гуам и с надеждой вытащил свой измеритель маны разбухшими от влаги руками.
Было тяжело его настроить, но, когда я вместе с Фомой всё же этого сделали… Гуам оглушил невероятный, безудержный, неостановимый человеческий крик. Я лежал на зелёной траве, пытаясь перекричать бурю, а ливень смывал с моего лица слёзы радости.