Закрой глаза – я тут

Баженова Ксения

– Слушай, я прекрасно знаю, что ты мне не отец. И еще ты испортил маме жизнь. Лучше бы мы жили одни, чем твое лицемерное удочерение. И не смей так про нас говорить.

Его лицо налилось красным, бесцветные брови (и как это Кира раньше не замечала, что она темненькая, а он вылитый альбинос) ярко проступили на одутловатой пористой коже. Он попытался сесть, и ему это с трудом, но удалось.

– Ах ты потаскуха! Сговорилась с мамашей! Неблагодарные сучки, да я вас от позора спас, воспитал тебя как родную дочь.

– Я только и видела, что твою пьяную морду и постоянные скандалы. А на маме ты женился, потому что она красивая была и умная, не такая, как все эти местные глупые бабы. Хотел, чтобы все тебе завидовали!

– Ну прошмандовка! Сейчас ты у меня получишь! –

Он запустил в нее бутылкой, она полетела и ударилась о захлопнутую Кирой дверь, со звоном разбившись.

Кира собрала вещи. Когда она выходила из дома со старым фибровым чемоданчиком в руке, забулдыга на диване громко храпел.

– Не, подруга, ну ты молодец! Я от тебя такой прыти не ожидала. Я все понимаю, но не так же быстро. Надо еще место найти, где деньги зарабатывать. Жить-то где будем?

– У меня вот тут есть немножко долларов, на пару месяцев, может, хватит? А пока работу найдем.

Лерка покрутила в руке деньги.

– Этого в Москве на две недели хватит в самом сраном районе с тараканами, – опустила она до грязного плинтуса своей кухни воодушевление Киры. Потом немного помолчала. – Ну ладно! Я-то тебе на что! – Порывшись в шкафу, она достала пакетик, в котором был носовой платочек. Из него явились миру несколько зеленых банкнот. – С твоими как раз на два месяца хватит. На шубу копила. А там, может, и папашу твоего найдем.

– Лерка!!! – Прямо как у Алисы, выпившей из флакончика волшебной жидкости, воодушевление у Киры выросло до самого потолка, два с половиной метра. – Какая ты классная! Когда едем?

– Ну с работой разберемся и махнем. Постой, а ты чего с чемоданом-то уже?

Кира рассказала про отчима.

– Ладно, поживешь у меня.

Через неделю, когда замена в магазине была найдена, подруги сели на поезд и поехали в Москву. Прошедшие дни Лера зря времени не теряла. Прошерстила всех возможных знакомых и знакомых знакомых. Как результат этого общения, в столице их ждала однокомнатная квартира на окраине Митино.

На вокзале хозяин вышеобозначенной хрущевки, блеклый маленький человечек с редкими волосами и в засаленном костюме с вытянутыми коленками, взял деньги, вручил им ключ и бумажку с адресом:

– Оплата всегда вперед и чтобы не шуметь.

3

По ту сторону

Он быстро и сильно опьянел и раскачивался на качелях изо всех сил в абсолютно истеричном состоянии, в памяти снова вдруг всплыла черно-белая фотография маленькой девочки с куклой в руках, которая постепенно оживала: сначала соткалось из воздуха белое платье в оборках, потом обрели плоть ноги в туфельках на пуговичках, руки, державшие куклу, и лицо, будто выбеленное пудрой. И уже скоро малышка сидела рядом с ним.

– Ты ведь не всегда была такой?

Девочка молчала. При каждом взлете она немного подавалась вперед, раскачивая качели все сильнее, и ему стало страшно.

– Держись за меня, а то упадешь! – предупредил он.

Она засмеялась, посмотрела на него и крепко и больно ухватила за руку. Он увидел мелкие острые зубы, и взгляд совершенно взрослой женщины на секунду прошил его насквозь. Она стала отцеплять его пальцы от цепи, за которую качели были привязаны к дереву, с непонятно откуда взявшейся грубой мужской силой. Кисть от ее сжатия синела, и суставы распрямлялись сами собой. И не было никакой возможности оторвать взгляд от ее сосредоточенного недоброго лица.

– Что ты хочешь? – наконец выдавил он.

Она посмотрела на него все с той же щербатой улыбкой:

– Хочу, чтобы мы вместе полетали. – Пальцы сдались, и они слетели с качелей, а ночь огласил громкий и грубый женский смех: «Ты останешься со мной навсегда».

Потом вдруг он проснулся оттого, что очень сильно захотелось в туалет. Покрытый холодной

испариной и пребывая в полной прострации, он понемногу осознавал, что находится в комнате, но как попал сюда, не мог вспомнить. С трудом опустил на пол одну ногу и тут же отдернул ее, потому что уперся в нечто, лежащее у дивана. На ускоренной перемотке в голове пролетели события дня. «Неужели я так и не закопал это чертово тело?!» – Серая тоска, зацепившись острыми зубами за сердце, больно ударила твердыми костлявыми ладошками по вискам. Из глубины памяти всплыли слова: «Ты меня убил, но не избавился от меня. Я с тобой навсегда». Вместе с ненавистным голосом вспыхнула боль в руке, на которую он оперся, такая невыносимая, что он даже вскрикнул и, бережно приподняв ее за локоть, положил в люльку между согнутыми ногами и животом. Он был готов поклясться самым дорогим на свете, что не выдумал эту наполненную дождевой водой яму, в которой провел бок о бок с трупом несколько часов и откуда он выбирался, ковыряя в мокрой земле ступеньки осколком бутылки. Но ничего дорогого не осталось в его опустошенном, обезображенном мире, в его измученных до предела чувствах и мыслях. Все началось заново. Кошмарное существование завершило один виток и перешло на новый, снова оставив его один на один с этим чудовищем в человеческом обличье, в запрятанном среди гор и леса, кишащего голодными зверями, забытом Богом доме, наполненном страшными, гадкими тайнами. Запрокинув голову, он застонал от беспредельного отчаянья и в следующее мгновение различил темный силуэт, молча сидящий перед ним. Он вновь застонал, упал на подушку и мгновенно провалился в сон.

4

Годом ранее. Март – февраль. Москва. Кира

Ехали на метро, потом долго на автобусе, поднимались по грязной вонючей лестнице. Обитая облезлым дерматином дверь открылась с пол-оборота и выпустила девушек в их новое жилище.

– А что ты хотела за такие деньги? – сказала Лера больше самой себе, чем подруге, и пошла раскрывать окна, которых было два, заляпанных и облупившихся, – в комнате и на крошечной кухне. Прокуренная квартира с желтым потолком и протертым линолеумом, старой советской тахтой, микроскопической сидячей ванной с частично отлетевшей плиткой, ржаво-черным унитазом, текущими кранами и двухкомфорочной плитой с забрызганной жиром стеной над ней. – Но я-то скоро выйду замуж за хорошего парня из интеллигентной семьи и уеду отсюда. И ты не отставай!

Первым делом они пошли в магазин. Купили пельменей, макарон, хлеба, чаю, чистящих средств и несколько газет на предмет поиска работы. Чистили, мыли. Потом пили чай и обводили подходящие объявления под одинокой лампочкой, свисавшей на проводе с потолка.

– На первую зарплату купим торшер и плафон, – мечтала Лерка, засыпая.

– А я кисточки и краски. – Кира взяла с собой старые из дома, но они уже подходили к концу.

Через неделю Леру пригласили на собеседование в небольшое рекламное агентство, менеджером по продажам. Нужно было обзванивать всех по толстому телефонному справочнику и предлагать услуги агентства. Небольшой оклад плюс проценты. Эта работа оказалась как раз для нее. Продавать! Но не колбасу и пиво в их Зажопинске, а дизайн, копирайт и другое рекламное сопровождение в Москве. Неплохое начало. Бойкая на язык, веселая, моментально во все вникающая и на лету схватывающая нюансы этого бизнеса, Лера работала неутомимо и с удовольствием, располагая к себе людей, и заказы действительно шли к ней в руки. Через два месяца директор по работе с клиентами Андрей Николаевич позвал ее с собой на презентацию. Это значило, что Лерку повысили.

– Только прическу смени и ногти приведи в порядок, – сказал он.

Лера немного обиделась, но одолжилась у коллеги, пошла в хороший салон, где распрощалась с гидроперитными патлами (ничего, отрастут), а накладные ногти заместил аккуратный френч. Купила приличествующие случаю блузку, юбку и сапоги. Насмотрелась уже на московских девиц, выбрала все как надо.

А Кире не везло. Она целыми днями сидела на телефоне, но ее тотальная неуверенность сводила все к нулю. Ей неудобно было жить на деньги Лерки, но ту это нисколько не смущало.