Закрытая информация
Шрифт:
Текст сообщения был следующим:
«Спустившаяся в подвал за соленьями жительница дома по Большой Семеновской улице долго не возвращалась. Обеспокоенный сын бросился на ее розыск. Он обнаружил мать лежащей без сознания у тела молодого человека с петлей на шее. Как сообщили „МК“ в ОВД „Соколиная гора“, женщина, наткнувшись в подвале на повешенного, падая, сумела оборвать веревку, привязанную к опорному крюку трубы коммуникационного кабеля. Крюк не выдержал веса двух тел.
В кармане погибшего было найдено удостоверение следователя УВД города N, расположенного в ста восьмидесяти километрах
Кроме того, при осмотре у служителя правопорядка было обнаружено шесть таблеток МДМА („экстези“), наркотического вещества, популярного среди студентов столичных вузов и посетителей ночных дискотек.
Пока неясно, употреблял ли сам Кириллов „экстези“ или участвовал в незаконном обороте очень дорогостоящих наркотических средств.
К моменту подписания номера нашему корреспонденту стало известно, что молодой следователь страдал скрытой формой психического расстройства, выражающегося в частых депрессиях и маниакальных подозрениях. Возможно, переступив грань во время очередного нервного срыва, вызванного неприятностями на работе, молодой человек свел счеты с жизнью. Явных врагов у Кириллова, по заверениям его начальника, не было».
– Выписываем! – Седенький профессор помахал молоточком перед осунувшимся лицом Дмитрия. – Полностью, батенька, боеспособны! Резервы у вашего организма, должен вам сказать, потрясающие!
– Спасибо, профессор! – слабо улыбнулся Рогожин.
– Родителей своих благодарите, матушку-природу! – Светило медицины снова, словно индеец томагавком, помахал инструментом нейрохирургов и невропатологов. – Деньков пять вас, любезный, помаринуем до выписки. Бумаги подготовим, то да се. Бюрократия!.. – Он развел руками. – В отпуске поднаберитесь положительных эмоций. Побольше гуляйте на свежем воздухе. Недурственно с удочкой на бережку тихой речушки посидеть, но без… – профессор щелкнул себя по горлу. – Граммов пятьдесят под уху и для аппетита позволительно. Больше – ни-ни, – он посмотрел на обнаженный торс Рогожина. – Впрочем, такому богатырю дозу позволительно увеличить.
Мышцы живота Рогожина выделялись рельефным рисунком, называемым культуристами шоколадкой. Они не атрофировались за долгие дни пребывания в госпитале.
– Ну, батенька, будьте здоровы! – Профессор подал сухую, похожую на куриную лапку руку. – Понадобится консультация – заходите. Двери для вас всегда открыты.
– Благодарю, доктор! – Рогожин энергично тряхнул протянутую руку.
– Сила… сила, майор, в тебе осталась, – поморщился доктор от крепкого рукопожатия. – Не хотел бы я встретиться с тобой в рукопашном бою. Могуч, аки слон! – Врач засмеялся и бодрой, совсем не старческой походкой направился к выходу.
Полы белого халата, не застегнутого на нижние пуговицы, развевались подобно крыльям.
– А может, майор, недельки две полежим для страховки? – спросил он через плечо.
– Я настаиваю на выписке, – упрямо ответил Рогожин.
Профессор будто не слышал:
– Настоящего весеннего тепла дождешься. Между делом за сестричками приударишь.
– Я настаиваю…
– Экий ты, братец, твердолобый! – сокрушенно покачал головой доктор. – Будь
А в воскресенье Рогожин встретился со старым приятелем…
По парковым дорожкам неспешно прогуливались пациенты и посетители, пришедшие навестить мужей, сыновей, сослуживцев.
– Рогожин?.. Димка! Святой! – Прилично одетый мужчина распахнул объятия. – Ожлобел? Пять лет казенные харчи лопали!
Незнакомец так и сиял улыбкой.
– Толя? Бокун? – осторожно, боясь ошибиться, спросил Дмитрий, поднимаясь со скамейки.
– Узнал, бродяга! – Однокашник по военному училищу заключил Рогожина в объятия.
От Бокуна пахло богатством. Тонкий аромат хорошей мужской парфюмерии и дорогого табака перекрывал терпкий запах, исходивший от длинного, до пят, черного кожаного плаща.
– Сколько лет сколько зим! – Рогожин отстранился, чтобы получше рассмотреть Анатолия. – Сложно тебя узнать. Джентльмен!
– Крутимся, – односложно ответил Бокун.
Он действительно мало напоминал круглоголового выпускника военного училища, примерявшего фасонистую фуражку с высоко задранной тульей перед выходом в увольнение. Теперь это был представительный мужчина, обремененный брюшком, с властным прищуром холодных глаз.
– Ты, Святой, все тот же лось! – Анатолий потрогал Рогожина за бицепс. – «Солнышко» на турнике крутишь? – Заметив выбившийся ворот госпитальной пижамы, он спохватился: – Ах, холера, и тебя свинцом начинили?
– Пустяки. После выходных выписываюсь.
– Присядешь?! – Бокун указал на скамейку и предложил Дмитрию тонкую, как спица, сигарету. – Рассказывай.
– Хвастаться особенно нечем. – Рогожин затянулся ментоловым дымком.
– Не прибедняйся. – Анатолий поправил пластиковый пакет, стоявший у его ног. Внутри что-то зашуршало. – Подполковничьи звезды отхватил?
– Где там! Дырку в боку, как в песенке детской: «…ежик резиновый в шапке малиновой, с дырочкой в правом боку!» Майор я, и выше мне не прыгнуть, – с затаенной грустью усмехнулся Рогожин.
– Служишь где?
– Софрино, Теплый стан, далее везде, – Дмитрий назвал места дислокации бригад войск спецназа МВД, расквартированных в Москве.
– Кремль охраняешь? – с издевкой спросил Бокун.
Юмора однокашника Рогожин не понял:
– Да нет, там ведь отдельный полк.
– Ваши бригады власти под ж…ой держат, голодные бунты усмирять или на случай разборок внутри своей конторы. Как Белый дом из танковых орудий утюжили, помнишь?
– У меня, Толя, от политики изжога. Поговорим на другую тему, – попросил Дмитрий, докурив сигарету до перламутрового фильтра с золотым ободком. – Ты как?
– В полном ажуре! – Бокун потянулся, закинув руки за голову. – Рапорт об увольнении подал два года назад. Надоело идиотские приказы выполнять и гроши пересчитывать – хватит на горбушку хлеба с кефиром до получки или к друзьям-коммерсантам на поклон ходить. Доконала меня армейская бодяга. Марш, марш под пули за сушеные дули! – Анатолий засмеялся сочиненному экспромту. – Занимаюсь солидным бизнесом. Удовлетворяю запросы населения в товарах массового потребления. Хорошо… – он глубоко вздохнул, – весна… Стихами заговорил.