Закрытая школа. Выпускной
Шрифт:
Открыв чемодан у изголовья каталок, на которых лежали дети, Славин достал из него два металлических шлема со множеством ведущих от них трубок, надел шлемы на головы детей.
– Не бойтесь, больно не будет, – усмехнулся он, видя их вытаращенные от ужаса глаза. – Во всяком случае, надеюсь, что мозг выдержит. Просто забудете пару месяцев своей жизни.
Он включил несколько рычажков на электронном приборе, к которому присоединил шлемы, трубки на шлемах тотчас окрасились в синий цвет, по лицам ребят пробежала судорога, словно их ударили электрошоком,
Славин внимательно посмотрел на них, выключил свет в лаборатории и вышел. Спустя мгновение глаза детей широко распахнулись, в полной темноте излучая прорезавший ее сияющий белый свет.
Ближе в шести часам вечера Володя осторожно вошел в ритуальный зал, держа в руках фонарик и пистолет. Достав из рюкзака несколько микрофонов-жучков, он прикрепил их к стульям, за флагом со свастикой, под столом… Когда он вылез из-под столешницы и выпрямился, в висок ему уткнулось дуло пистолета, направленного на него Войтевичем.
– Кто бы мог подумать, что это ты доставил нам столько неприятностей, – если бы не пистолет, можно было подумать, что Войтевич хвалит Володю. – Оружие на стол. Поаккуратнее, – приказал он, после чего, взяв со стола пистолет, выложенный Володей, отошел на пару шагов, дав тому возможность выпрямиться. – Князев давно у нас в разработке, – разоткровенничался Войтевич, почувствовав себя в относительной безопасности. – Операция уже началась, так что минут через двадцать от твоего Князева мало что останется.
– Бросай оружие! – Вера появилась, словно тень, и уже стояла, направив пистолет на Войтевича.
– Стреляй, – невозмутимо ответил Войтевич. – Но он умрет первым. Рискнешь?
Вера медленно, без резких движений, положила пистолет на стол, сделала шаг назад, Войтевич тут же отвел свой пистолет от Володи и выстрелил в нее. Вера вскрикнула, оседая на пол, Володя бросился на Войтевича. Во время борьбы он сумел выбить у него из рук пистолет. Схватив со стола масляную лампу, он попытался ударить ею Войтевича, но лишь облил его маслом погасшей лампы.
Войтевич увернулся от удара и случайно задел при этом горящую лампу, одежда на нем, пропитавшись маслом, мгновенно вспыхнула, пламя объяло его целиком. Войтевич метнулся в сторону, но наткнулся на флаг со свастикой и запутался в нем. Флаг обрушился, Войтевич катался по полу, стараясь сбить пламя, но лишь больше запутывался в ткани. Володя с ужасом посмотрел на горящий кокон, обошел его и подскочил к Вере: кровь хлестала из ее бедра.
– Звони Князю, – сказала Вера слабеющим голосом. – Мы не успеем…
Володя перетянул ее ногу повыше раны своим ремнем, схватил телефон окровавленными руками, набрал номер Князя и крикнул в трубку:
– Они вас нашли! Быстро уходите!
Взвалив на плечи Веру, он вытащил ее на себе из ритуального зала. Когда Володя выходил из часовни, Вера потеряла сознание.
В это время Князь осторожно выглянул из окна: во дворе сидела Ирина, качая коляску с Игорьком. Князь набрал по рации своих охранников –
Они побежали вдоль дома, за углом переступили через труп одного из охранников. Князь выглянул из-за угла – в ту же секунду раздались выстрелы, пули ударили в сантиметрах от его лица.
Тогда они кинулись к деревьям, Князь отстреливался на ходу. Ирина бросилась к распахнутым ворота, прижимая к себе ребенка.
– Куда?! Назад! – кричал ей вслед Князь, но Ирина уже миновала ворота и приблизилась к одной из стоявших там машин. Распахнув дверцу со стороны водителя, она увидела его с дыркой от пули во лбу.
Преодолев страх, Ирина рывком вытащила мертвого водителя, тот вывалился из машины на снег. Ирина села на его место, положила ребенка на сиденье рядом с собой и, заведя машину, быстро уехала.
Перед тем как отправиться на встречу в часовню, Морозов вошел в свой кабинет, брови его удивленно вздернулись: за его столом сидела Елена, разбирая бумаги.
– У меня для тебя сюрприз, – сдержанно сказала она и протянула ему лист бумаги, на котором было напечатано: «Прошу уволить меня по собственному желанию». – Твое заявление об уходе, – прокомментировала Елена. – Я больше не нахожусь в декретном отпуске, поэтому в состоянии сама выполнять обязанности директора. Если ты не подпишешь это прямо сейчас, я сообщу в Департамент образования, что должность директора школы занимает человек с судимостью. А еще я вызову сюда отдел опеки. Если тебя снова лишат родительских прав, ты вряд ли обрадуешься?
Ее последний выпад был для Морозова как удар ниже пояса, и он, стиснув зубы, подписал заявление и покинул кабинет, отныне вновь принадлежащий Елене.
Она облегченно вздохнула после его ухода, поскольку до последнего не была уверена, что ей так легко дастся победа. Разобрав наскоро бумаги, Елена и сама вышла из кабинета по своим делам. В кабинет проскользнул Максим.
Он вставил в замок сейфа ключ, переданный ему, по словам Лизы, призраком его приемной матери, и замок открылся. Макс достал из сейфа Морозова папки с бумагами, положил их на стол, нашел среди них тонкую папку с маленькой наклейкой в углу: «М.Вершинина».
Максим раскрыл папку. Поверх остальных бумаг лежала старая медицинская папка, перед пораженным взглядом Максима мелькали слова «Вершинина Мария», «16 лет», «первая беременность»…
В это время ребята уже стояли возле школы, одетые, готовые к побегу. Через считаные минуты к ним подошел Макс, взял Лизу за руку и отвел в сторону.
– Ты была права, во всем… а я, по ходу, просто придурок, – искренне сказал он. – Прости. Я… благодарен тебе.
– Ты умеешь просить прощение? – иронично спросила Лиза. – Это что-то новенькое… – она не успела договорить: Макс закрыл ей рот поцелуем.