Закрывая двери
Шрифт:
Тревога, которую я чувствовал до этого, начинает заменяться яростью. Ее почти невозможно контролировать. Еще крепче стискиваю челюсти.
Резко отстраняюсь от Милы и откидываюсь в кресле. Прислоняюсь затылком к подголовнику, закрываю глаза. Стараюсь дышать равномерно.
— Ты хочешь меня бросить? — голос звучит глухо.
Сжимаю кулаки. Хочу что-нибудь разбить.
Нужное просто дышать… просто дышать.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
Распахиваю веки. Поворачиваю голову. Смотрю на Милу.
—
— Так что? Решила смыться, когда все стало серьезно? — у меня только одно желание: «рвать и метать».
Мила даже не смотрит на меня. Ее куда больше интересуют сосны за окном. Шум пролетающих мимо машин действует на нервы. Еле удается себя контролировать. Еще чуть-чуть и…
— Стало серьезно? — шепчет Мила. — Когда? Когда я подписала дурацкий контракт? Или когда ты решил спать со мной, где вздумается? — ее слова наполнены обидой.
Хмурюсь. Я думал, что смог разобраться с ней. Думал, что мы все решили. Но, видимо, ошибался. Мила не поверила в чистоту моих намерений. Она не доверяет мне. Вжимается в сиденье. Кажется такой маленькой, такой хрупкой, такой несчастной…
Хочется обнять ее.
Раздражаюсь еще больше. В крови бурлит адреналин. Он чуть ли не заставляет подпрыгивать на месте. Но я держусь. Держусь из последних сил, потому что если сорвусь…
Нужно все исправить. Есть всего один способ сделать это.
— Ты должна уже понять, что между нами все сразу вышло за пределы контракта, — вдох, выдох. Мне нужно это сказать. Нужно прямо сейчас. Ладони горят, кончики пальцев покалывают. Все внутри сопротивляется, но я обязан это сделать. — Я дам тебе выбор. Один раз позволю самостоятельно принять решение по поводу нас. И больше мы не заведем этот разговор, — желание притянуть Милу себе на колени, стиснуть ее в объятьях становится неимоверным. Но мне приходится заставлять себя сидеть ровно и смотреть в лобовое стекло. — Решай. Либо я сейчас отвожу тебя домой, и мы больше никогда не увидимся. Либо ты остаешься со мной. Навсегда, — физически больно произносить эти слова.
— Навсегда… — тихо повторяет Мила. — Зачем? Зачем я нужна тебе навсегда?
Она, наконец, поворачивается ко мне. Ее глаза полны слез.
— Ты еще не поняла? — хмыкаю. — Ты мне нравишься… Нет! — перевожу взгляд на лобовое стекло. Тяжело сглатываю. Черт! — Думаю, я люблю тебя. А еще ты нужна мне. Но я не буду держать тебя силой, — до боли сжимаю кулаки. — Ты должна сама решить, остаться со мной или нет. Решай прямо сейчас. Готова ли ты стать моей полностью, без остатка. Или нет. И не забывай: я жуткий собственник, если ты скажешь «да», я больше не отпущу тебя никогда! — собираюсь с силами, смотрю на свою девочку, которая выглядит ужасно мило с огромными глазами, наполненными неверием, и открытым ротиком. — Решай, Мила. Решай прямо сейчас. У тебя нет времени «на подумать»!
Пятнадцатая
— Любишь? — неверяще шепчет Мила. — Мы знакомы всего ничего, — кусает губу.
— Я вроде бы ясно выразился, — начинаю беситься.
Дыхание становится частым, поверхностным. По телу разносится напряжение. Мышцы будто бетоном наполняются. Хочется рвануть к Миле. Вытрясти из нее правду, заставить сказать, что она думает обо мне, о нас. Молчание милашки убивает. Заставляет каждую клетку тела гореть от нетерпения.
Чтобы немного отвлечься, сдергиваю резинку с волос и снова перевязываю хвост.
Мне нужно чем-то занять себя, лишь бы не смотреть на Милу. Боюсь, если позволю себе хотя бы один взгляд, сорвусь. Весь контроль полетит к чертям. И тогда Мила увидит мою худшую сторону. Я бы даже сказал, звериную.
Ведь ее сладкий аромат витает вокруг. Вызывает желание получить девушку себе. Пальцы покалывают, Мечтаю зажать Милу в угол. Поцеловать. Насадить на член. Вдолбить истину в ее голову. Мила должна понять, что она моя! И только моя! Я хочу заставить ее сказать, что она останется со мной. Но я сам дал ей выбор! И не могу ничего сделать, пока она не примет чертово решение! Сжимаю кулаки.
Не знаю, сколько проходит времени, но, в итоге, до меня доносится тяжелый вздох.
— Как я могу тебе доверять? — голос Милы полон грусти.
Смотрю на нее. И понимаю — она боится. Боится, что ее предадут. Бросят. Оставят, когда она будет нуждаться в поддержке. Боится, что я буду тем, кто нанесет настолько глубокую рану ее сердцу, что она не сможет оправиться.
— Я не сделаю тебе больно. По крайней мере, намерянно, — с силой разжимаю пальцы, тянусь к своей милашке, беру ее за руку, переплетаю наши пальцы.
Мила смотрит на меня. Ее глаза наполняются слезами, блестят так сильно, что я не выдерживаю. Нажимаю на защелку ее ремня безопасности, убираю ненужную преграду. Перетягиваю Милу к себе на колени. Она садится, сжимая бедрами мои ноги.
— Я, правда, не причиню тебе вреда, — обхватываю ее щеки, убирая с лица непослушные волосы. — Мне нужна ты, — говорю ей в губы. — Только ты, — делаю акцент на последнем слове.
Мила смотрит мне в глаза. Долго. Пристально. Словно хочет поверить, что я говорю искренне. Кусает нижнюю губу. Вздыхает. На секунду прикрывает веки, а потом резко распахивает их.
— Я остаюсь, — уверенно произносит она и целует меня.
Не могу ей сопротивляться. Сразу отвечаю на поцелуй. Горячий язычок проникает в рот, принося с собой сладость моей девочки. Крышу сносит моментально. Напряжение постепенно отпускает, заменяясь на неконтролируемое желание. Последние цепи, которые сдерживали меня, с лязгом спадают. Впиваюсь пальцами в спину своей милашки. Вжимаю ее в себя. Чувствую мягкость Милы и одновременно неимоверную хрупкость. Понимаю, что она моя. Только моя!