Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны
Шрифт:
Тогда произошел раскол советской элиты. А это значит, что, даже не отдавая себе в этом отчет, в оппозиции произошла попытка поставить на власть, сотрудничать с властью — с «хорошей» частью власти.
А еще Ельцин стал лидером всей этой очень пестрой оппозиции потому, что он был в центре этого процесса. Потому что его поддерживали не только те, кто симпатизировал Попову, Собчаку, Афанасьеву, а и те, кто поддерживал Лужкова. А он был фигурой от наиболее продвинутой динамичной части номенклатуры, и она тоже хотела перемен.
Сейчас же идут споры: правильно ли сделал Никита Белых, что поехал губернатором в Киров?
Есть и другая часть оппозиции, которую очень четко персонифицирует Гарри Кимович Каспаров, — это принципиальная жесткая оппозиция, неприятие режима, того, что он делает, это уличные акции протеста и т. д.
Может быть, обе стратегии в данной ситуации нужны и обе стратегии ведут к успеху?
Мнение по этому вопросу Ирины Хакамады:
Никита Белых может проводить рыночные идеи, может даже пытаться делать прозрачной власть, но все-таки он входит в единую вертикаль власти. Мария Гайдар продолжает работать на «Эхе Москвы» и претендует быть вице-губернатором. Если ее утвердят, придется вкалывать с утра до вечера.
И кстати, надо будет еще доказать, что умеешь управлять. Потому что политика на выборах — это одна история, а с утра до вечера бумажки, приказы, совещания, снижение налогов — все это очень сложно. Главное — дисциплина. Что же касается «Правого дела» — это все продолжение той же традиции: постсоветский вариант, не хотим быть маргиналами, не хотим на улицу, хотим договориться с властью.
Мнение по этому вопросу Гарри Каспарова:
Не настоящие они просто: Белых едет в Киров, Рогозин едет в НАТО — это же деморализует сторонников. Они договариваются с властью — вот и все. Это и есть сегодня наша самая большая проблема — надо восстановить доверие людей к оппозиции. Ведь они были уверены 20 лет назад, что Афанасьев и Собчак не будут договариваться. Это очень важно. И в Ельцина верили, что он не будет договариваться. Это очень важно — была вера. Люди должны верить в лидера, в то, что их не продадут за какие-то коврижки, за какие-то временные свои собственные выгоды. То, что делают сейчас, это на самом деле продолжение той же самой линии на получение собственных тактических выгод. А все потенциальные избиратели и сторонники должны понимать, что оппозиция борется за реальные перемены, что у оппозиции есть какой-то план, а главное — что это не для того, чтобы как-то на ближайшем повороте договориться с Кремлем и что-то для себя лично выжать.
Но по факту, можно ли сейчас взвесить, какая стратегия приносит больше пользы с точки зрения модернизации страны — стратегия Белых или стратегия Каспарова? Что более эффективно?
Или вопрос стоит однозначно: продолжение курса на договоренность с властью, на попытку инкорпорироваться в вертикаль власти, наносит ущерб делу оппозиции? Ведь люди видят все и считают, что это все «понарошку», все для того, чтобы самому договориться с властью.
Кстати, о людях. О народе. Все говорят о верхах, о расколе элиты, о лидерах, а народ-то почему безмолвствует?
У
Если взять исторические параллели, то после таких потрясений, как в 1991 году, всегда наступает полоса реакции — люди устают от перемен. Огромные перемены, страна развалилась, жизненный уклад стал другой — люди инстинктивно ищут возможность остановиться и получить какую-то стабильность.
И она пришла, это всегда бывает. Кстати, если посмотрим по датам — это почти зеркально. Великая французская революция, пик революции, и потом — Наполеон у власти. А здесь пришел Путин. Люди ищут какую-то стабильность, и она появляется. А люди помнят перемены и с чем они ассоциируются — с хаосом. Но сейчас на самом деле происходит новый важный поворот: люди начинают осознавать, что эта стабильность очень иллюзорная. И не надо никого критиковать. Народ не безмолвствует. Просто люди четко понимают, что они хотят. В 1989–1991 гг. они хотели перемен. И никто не требовал ответа, что будет потом. Просто режим сгнил, и надо было его менять. Но сейчас другие времена. Не просто: давайте сменим эту власть. Пусть Путин — это плохо, но что будет вместо него? То есть в отличие от того, что было 20 лет назад, люди задают очень много конкретных вопросов той же оппозиции.
Страна выросла, люди стали думать и взвешивать. Более того, в 1989–1990 гг. среднего класса вообще не было, и это очень важное различие с сегодняшним днем.
Безусловно, в стране демографический и социальный состав изменился. Но сейчас задаются вопросами не только представители среднего класса. В любой аудитории вопрос: а что будет вместо этого? Люди ведут содержательные споры: нужна ли нам президентская или парламентская республика. То есть уже надо серьезно обсуждать постпутинский период. Просто так — убрали и заменили — это уже не пройдет.
«Левада-центр» говорит, что потребуется полтора года для того, чтобы изменился общественный тренд — от стабильности к переменам. Все это, безусловно, напрямую зависит от социально-экономического положения, от развития текущего кризиса. Если деньги начнут кончаться к концу этого года (что очень возможно), то тренды совпадут, если говорить о росте общественной активности и том самом потенциальном расколе элит.
А люди — они просто умеют очень хорошо считать.
Мнение по этому вопросу Гарри Каспарова:
Безусловно, в России в течение ближайших года-полутора появятся дееспособные оппозиционные организации разных идеологических направлений.
И это даст возможность на самом деле строить новое политическое пространство. Потому что не бывает пространство только либеральным или только левым. Очень важно, чтобы была оппозиция, готовая к открытой нормальной конкуренции, то есть допускающая то, что и оппоненты могут победить на выборах.
Мнение по этому вопросу Ирины Хакамады: