Залечишь мои раны?
Шрифт:
— Какие? Ладно, тогда скажи, в чем он неправ?
— Лиса с детства о свадьбе мечтала, Самарский. С дет — ства! — Саша повторила, в надежде на то, что до разума хотя бы одного конкретного представителя мужского пола дойдет вся глобальность проблемы. — Она себе в красках представляла, как ее позовут в жены, как поклянутся в вечной любви, как пообещают беречь, боготворить, чтить, как наденут на безымянный палец кольцо, как она будет плакать от счастья… А когда тебе предлагают замуж для того, чтоб родственники перестали донимать, это немного
— Я считаю что… — Яр улыбнулся, вновь приближаясь к лицу жены. — Что когда-то все сделал очень даже правильно, — рассмеялся он уже в полураскрытые губы Саши, готовой возмутиться.
— Самарский! — далеко не сразу девушке удалось отлепить от себя настойчивые губы и не менее жадные руки.
— Ну что? — он как-то резко поднялся с кресла, не спеша опускать жену на пол.
— Ты уходишь от темы!
— Я иду в спальню.
Здесь он не соврал, проявляя чудеса ловкости, открыл дверь в их комнату, опустил Сашу уже на кровать, взялся за мелкие пуговки на блузке жены.
Он соскучился. Жутко соскучился по ней. По такой возмущенной, с гневным огоньком в глазах и все же мягкой, сладкой, нужной. А еще почему-то вспомнился день, когда он сам делал предложение и ужасно боялся, что откажет. Если б отказала, этого всего сейчас не было бы. Да и его самого сейчас не было бы.
— Самарский… — в голосе еще слышен был протест, но скорей просто по инерции, руки Саши сами собой тянулись к обнаженному уже торсу мужа, и ее губы своими он нашел очень даже вовремя…
— Я понял тебя, малышка. Понял, Артем сделает все правильно, обещаю, а сейчас давай что-то правильное сделаем мы.
Тогда он пообещал вразумить Артема, руководствуясь не самыми благородными мотивами, но слово свое собирался сдержать.
— Сделай это красиво, Артем. Вот и все. Увидишь разницу.
— Красиво? — красный цвет светофора сменился зеленым, машина вновь тронулась.
— Настолько красиво, насколько хватит твоей извращенной фантазии.
— И в чем разница? Глупости, Ярослав Анатольевич. Проблема не в красоте, она просто не хочет за меня замуж.
Яр хмыкнул. Пожалуй, сам он посчитал бы так же, как Артем. Не будь того разговора с Сашей, он искал бы проблему в чем-то другом — в Артеме, в другом мужчине, а все оказалось очень просто и так… по — женски.
— А ты попробуй, Артем.
Охранник промолчал. Совет получился не совсем таким, как он надеялся, но попытка ведь не пытка.
— И про родственников не заикайся, — Яр снова невольно усмехнулся, а потом поймал суровый взгляд Артема.
— Александра Константиновна сказала?
— Да.
— А больше она ничего…? Черт! — Артем ударил по тормозам, чуть не въехав в резко остановившуюся машину, вывернул руль, объезжая ее по второй полосе.
Резко обернувшись, Яр поймал взглядом знакомое лицо… Очень — очень знакомое лицо, которое практически сразу пропало за дверью тонированного джипа.
— Придурки.
Первым
— Ты видел? — Яр проводил его взглядом, проследил за тем, как машина заворачивает за поворот, вылетая на встречку, а потом мчит дальше.
— Что? Этих придурков? Снова какие-то утырки развлекаются.
— Мне показалось, я видел Диму, — голос Самарского резко похолодел, как и взгляд. В нем больше не было и намека на веселье минутной давности.
Артем бросил неспокойный взгляд на шефа.
— Что здесь делать Диме? Он бы прятался. Вам показалось.
Проведя еще несколько минут, углубившись в свои мысли, Яр моргнул, выдохнув.
— Да, показалось.
Ему часто казалось в последнее время, что Дима где-то здесь, рядом. За плечом, у подъезда, рядом с офисом. Стоит и смотрит. Так, как смотрел, выходя из его кабинета в последний раз три года тому.
Мотнув головой, Самарский окончательно вернулся в реальность.
— Саша снова с Самойловым?
— Да.
— Хорошо, — Ярослав не думал, что после встречи под дверью Снежаны будет еще когда-то считать такое состояние дел «хорошим», но сейчас было именно так. Лучше пусть будет с ним, чем постоянно бояться, что до нее доберется Дима.
— Снежа, ты чего задумалась? — к Ермоловой подошла Аня, щелкнула несколько раз пальцами, привлекая внимание начальницы. Она уже трижды задавала ей один и тот же вопрос, а ответа так и не получила.
— А? — Снежана вздрогнула, возвращаясь в реальность, попыталась сфокусировать взгляд на подчиненной, понять, что пропустила.
— Ты меня пугаешь, Снежа. То ходит темнее тучи, то улыбается окну… У тебя все нормально? — Аня наградила подругу встревоженным взглядом.
— Все хорошо, — осознав, что действительно улыбается, Снежана заулыбалась еще шире.
— Ну, смотри… — решив, что вразумительного ответа дождаться ей не суждено, Аня вернулась к своим делам, давая возможность Ермоловой и дальше витать в облаках. В пушистых, мягких, окрашенных розовым, облаках, вместе с миленьким единорожком, пускающим мыльные пузыри. Или что там происходит на облаках влюбленности?
Такой… влюбленной… Аня не видела Снежану еще никогда.
Правда, и сама Снежана не сказала бы, была ли она когда-то так влюблена. Наверное, в шестнадцать была. Возможно, даже еще больше, просто тогда это казалось нормальным. Глупые улыбки, вздохи, фотографии под подушкой и вечные воспоминания о поцелуях были нормальными, а теперь, когда стукнуло двадцать пять, пожалуй, вести себя нужно иначе. Серьезней, что ли. А не получается.
Не получается не возвращаться мыслями к человеку, который утром завез на работу, который вечером заберет, который поцелует, спросит, соскучилась ли она за ним. За человеком, которому она скажет «да» и не солжет.