Заледеневший

Тейбор Джеймс М.

— Да, но мне тоже повезло. Стена оказалась не строго вертикальной.

— Удивительно.

— Ну а как ты себя чувствуешь? Мы можем немного поговорить?

— Конечно. Правда, доктор сделал мне укол. Так что я могу заснуть на полуслове.

— Что с тобой тогда случилось?

— Я и сама не прочь узнать. Я ехала к ограничительной отметке. Вдруг у меня пошла носом кровь, и все начало кружиться.

— Это, наверное, было ужасно.

— Да у меня и времени-то не было подумать об этом. Следующее, что

я помню, — это как я очнулась в этой палате.

— Я знаю, что ты до этого плохо себя чувствовала. Тебе и вправду было настолько плохо?

— Не думаю. Иначе бы меня не допустили до «Катерпиллара».

— А когда это началось?

— Полярная простуда — полгода назад. А эта новая напасть — на прошлой неделе.

— А что-нибудь еще?

— Поллярия в нетяжелой форме. Накатит и отступит. Если можно так сказать.

— А ты видела вчера утром доктора?

— Да я стала его постоянной пациенткой.

— В самом деле? А почему?

— Все началось на прошлой неделе.

— А что случилось?

— Со мной все было хорошо. А ему потребовалось обновить мою полюсную медкарту.

— А ты помнишь, что он делал?

— То, что обычно. Взвешивание, кровяное давление, образцы крови и мочи для анализа, мазок горла.

— И через какое время после приема тебе стало плохо? — спросила Халли.

— Да я как-то об этом не думала. Может, дня через два, а может, и на следующий день. — Она пожала плечами. — Ведь все люди ходят к нему на прием… в этом нет ничего удивительного.

— Возможно, мой вопрос покажется странным, но ты не думаешь, что кто-то, возможно, решил тебе навредить?

Халли ожидала, что этот вопрос вызовет у Рокки удивление, но та неожиданно согласно кивнула.

— Конечно. Парочка амбалов, которых я отшила на вечеринках. Ну и несколько тупиц-пробирок, которые думают, что могут работать на «Катерпилларе» лучше меня. Да, и еще одна лесбиянка, которую я послала подальше.

— Неужто они настолько не в себе, что могли испортить твою машину?

— Нет, бульдозер был в порядке. Дело во мне — я попросту отключилась.

— Ты говорила, что знала Эмили Дьюрант.

— Да, и она мне нравилась. Она не задирала нос, как некоторые пробирки. — Бейкон вдруг замолчала. — О мертвых не говорят. Но в последний месяц или чуть…

— Что-то случилось?

— Она вдруг сделалась неразговорчивой, перестала улыбаться, глаза у нее стали «полюсными» — все время пристально смотрели в никуда. А была не такой. Она всегда отвечала на мои приветствия, мы болтали, когда встречались. А тут стала смотреть как бы сквозь меня.

То же самое ей говорила и Мерритт.

— А как ты думаешь, что с ней произошло?

— Она слишком много времени провела во льдах. Послушай, а я знаю, к чему ты клонишь. Я ушам своим не поверила, когда услышала, что Эмили передознулась.

Она никогда не была похожа на наркоманку. А здесь быстро учишься определять съехавших. Пьяниц, игроков, сексуально озабоченных, садомазохистов.

— А как их можно отличить от нормальных людей?

— Они шатаются при ходьбе. Вздрагивают, стоит им сесть за стол. А еще шлепают друг друга постоянно. Иногда даже кнутами.

— А, ну да. Я хорошо знала Эмили Дьюрант. И я не могу поверить, что она пристрастилась к наркотикам.

— А сколько времени вы с ней не виделись?

— Несколько лет.

— Прилично. А на полюсе она прожила год, — сказала Бейкон.

— Мерритт тоже говорила мне об этом. Но только…

Халли огляделась вокруг. Это была обычная больничная палата, подобная тем, которые существуют в обитаемом мире, но чуть меньших размеров, хуже освещенная и не слишком теплая. Регулируемая кровать, раскрывающийся поднос, один стул, ванная комната, стенные шкафы. Даже телевизионная панель прикреплена к рычагу, свешивающемуся с потолка.

— А ты не думаешь, что кто-то из здешних мог желать причинить Эмили зло?

— Нет. Но тут очень много людей, которых я не знаю. А что?

Насколько далеко можно заходить в разговорах с Рокки Бейкон? Легко перейти границу.

— Если для тебя история с передозировкой звучит неубедительно, так же как и для меня, то что остается предположить?

Пауза длилась чуть больше секунды, но Рокки все поняла.

— Господи. Я даже и не знаю, что сказать, Халли.

— Ты слышала что-нибудь о «Вишну»?

— Из радиопередач «Мировые религии». Это какой-то индуистский бог, верно?

— Верно. А в связи со станцией?

— Сдаюсь.

— Эмили и Фида обнаружили экстремофила. Они назвали его «Вишну».

— Что-что обнаружили?

— Прости. Организм, который выживает в экстремальных окружающих условиях. Таких, как сверххолодная суперсоленая вода.

— Ого! И что особенного в этом существе?

— Они думали, что оно, возможно, спасет Землю.

Бейкон расхохоталась и почти сразу поморщилась, схватившись за ребра.

— Ну и ну. — Она внимательно посмотрела на Халли. — Постой, ты меня не разыгрываешь?

Лиленд пришлось дать ей короткое объяснение.

— Так ты думаешь, что кто-то мог убить ее из-за этого дела?

Халли рассказала Бейкон о связях между НАСИ и ГЭНЕРГО.

— И ты думаешь, они и вправду могут делать такие дела? — спросила Рокки, глядя на Халли широко раскрытыми глазами.

— Я в этом уверена, — ответила девушка.

— Грейтер убивает Эмили… — задумчиво произнесла Рокки, качая головой и поглаживая гипс на запястье. — Он, конечно, грандиозный кретин, но чтобы убить… не знаю. Он же весь… как бы это сказать… израненный. У него же все сердце в рубцах.