Залет под Новый год
Шрифт:
В моих глазах собираются слезы, которые сменяются яростью, когда я слышу крик из-за угла гостиной.
– Да-а-а, черт возьми. Да. Вперед Янкис. Малкольм, сынок… Иди посмотри на победителей.
Но разве ему сейчас до бейсбола? Там уже вырисовывается узор, сплетающий одни каракули с другими.
– Малкольм, не заставляй папочку нервничать и иди ко мне, - снова зовет сына.
Но эти пухлые, маленькие «кисточки» продолжают сосредоточенно рисовать.
А я жду. Потому что стену не реанимировать,
И когда слышу топот ног мужа, просто наблюдаю за ситуацией.
– Сынок… О, детка, - спотыкается о машинку ребенка, - ты уже приехала. Ну как там? Нормально?
– Обо мне позже. Лучше скажи мне, как мы от этого избавимся?
Тычу в стену, где уже, видимо, идут финальные штрихи замысловатого узора.
– Избавиться? От сына? – гримасничает. – Как ты можешь, Харпер?
– Не будь дураком. Что на его пальцах?
– Эм… Что-то коричневое, - выдает очевидное.
– Я вижу. Что конкретно? Ты оставался дома и присматривал за сыном, Райли. Вопрос задан тебе.
Он пытается разглядеть и произносит задумчиво.
– Я не уверен в своих подозрениях.
– А ты попробуй.
– Возможно это его какашки.
Мне стало дурно.
– Возможно?
– Да, я бы поставил на это девяносто девять процентов.
– И?
– Что?
– Ты считаешь, это в порядке вещей?
– О, я понял, о чем ты. Он находчивый.
– Находчивый?
– Да, сообразительный.
– Определенно.
– Лично я в детстве до этого никогда бы не додумался.
– Может, потому что твой отец был рядом, а не смотрел по телевизору бейсбол, когда его просила об этом жена?
– Детка, это просто детское дерьмо. Он ведь просто ребенок.
– Думаешь, я злюсь на него? – в этот момент Малкольм поворачивается и смотрит на меня, вызывая улыбку.
– Но ведь я этого не делал.
– Райли Эванс, - пронзаю его острым взглядом, - немедленно искупай своего сына и закажи покраску стены сегодня же.
– По-моему, ты остро реагируешь, - заявляет с улыбкой.
– К нам завтра приедут наши родители. И я люблю своего сына безмерно, но эти наскальные рисунки должны исчезнуть.
– Я не притронусь к какашкам, даже если они принадлежат нашему сыну, детка.
Его смех меня заводит еще сильней.
– Ты издеваешься? Райли, я сейчас ужасно злая. На тебя в первую очередь. Если сейчас такое, то что я буду делать с вами тремя? Я сойду с ума и…
– Тремя? – мужская бровь взлетает, а глаза опускаются к моему животу.
– Вот именно. Я снова беременна. И я хотела, чтобы это было сюрпризом для тебя, - говорю надув губы.
– А в итоге меня встретили какашки нашего сына, украшающие стену, и ты, - он подходит ко мне и обхватив за талию, притягивает к себе ближе, - который боится брать ответственность.
Отворачиваюсь в обиженном
– Я могу брать что угодно. И сейчас очень хочу взять тебя, моя вредина.
– Вредина, - со стоном произношу. – Как с тобой говорить? Ты же все превращаешь в шутку или секс. Или секс с шуткой.
– И тебе это нравится.
– Да, когда соответствующая ситуация или мое настроение. А не когда я прошу немного ответственности от мужа.
– Милая, я люблю тебя. И если для того, чтобы ты почувствовала себя лучше, мне нужно вымыть нашему сыну руки от дерьма, я это сделаю.
Мы смотрим друг на друга. Стоит ли говорить о том, что я уже не так уж и злюсь.
– Когда ты говоришь в таком ключе, я еще и виноватой себя чувствую.
– Я просто засмотрелся в телевизор. Моя вина. А теперь я искупаю сына, уложу его спать и возьмусь за тебя.
– Ты ничего не сказал по поводу беременности, - набираю легкие, полные воздуха.
У нас был план. И он с треском провалился. Потому что этот план включал в себя ребенка лет через пять, когда наш малыш станет чуточку взрослей.
– Ты хочешь, чтобы я прокомментировал?
– Я бы этого хотела, да.
– Ну… Это залет, Харпер.
– Я в курсе.
– Снова под Новый год.
– Боже, да ты капитан-очевидность.
– Но кактус я тебе дарить снова не буду.
– Почему? Может, я все это затеяла только ради него. Кстати, он зацвел.
– Это был знак возможно.
– Согласна. Итак, если не кактус, что тогда?
– Сон? Мне кажется, это более ценный подарок будет.
– Не смешно.
– Ладно, я подарю тебе все, что захочешь.
Я не долго обдумываю его слова и сразу же говорю.
– Фотосессию. И, возможно, для нее тебе понадобится штатив для камеры. Потому что в кадре будем только мы и наша постель.
– Черт, - он обхватывает мое лицо и страстно целует меня в нетерпении. – Как же я рад, что наши родители прилетают на неделю.
– И я.
– Я еще ни разу не трахался на камеру.
– Мы не будем трахаться.
– Но ты сказала…
– Я говорила о фото. Боже, Эванс, - бью его в грудь ладошкой. – А теперь приведи в порядок нашего сына.
– Люблю тебя, - бросает мне в спину, когда я направляюсь в спальню, и подходит к Малкольму.
– И я тебя, - отвечаю и почти вхожу в комнату.
– Не забудь помыть руки.
– О черт, - возмущается он, оказавшись ближе к сыну. – Милая?
– Да? – выглядываю из дверного проема, готовая смеяться.
– Тебе придется купить новую шоколадную пасту, твой сын решил, что она идеально ложится на стену.
– Это была она?
– Ага. И я понятия не имею, кто оставил ее на столе, - пожимает плечами.