Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
При появлении миссис Энн в кабинете Артур Кросби невольно поднялся со своего кресла. Стук в дверь, предупреждавший о появлении хозяйки дома, не предвещал ничего хорошего. Артур Кросби хорошо знал это.
Миссис Энн несколько раз молча прошлась из угла в угол по кабинету. Кросби из-за стола внимательно следил за каждым движением супруги. Наконец, она остановилась и, чётко произнося каждое слово, сказала:
— Я хочу знать, долго ли это будет продолжаться, Артур?
Мистер Кросби вздрогнул: подчёркнутое спокойствие жены означало, что миссис Энн разгневана до предела.
— О
— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю.
— Очень сожалею, но я и в самом деле не понимаю тебя.
— Действительно обидно, что ты перестал даже понимать, о чём я говорю. У тебя совсем атрофировалось чувство собственного достоинства.
— Но, дорогая моя, я не догадываюсь…
Миссис Энн некоторое время молча смотрела на мужа, будто проверяя, говорит он правду или притворяется непонимающим.
— Я хочу знать, с каких это пор всякий американец, появившись в нашем доме, становится в нём хозяином?
— Боже мой, тише, ради всего святого, тише! — в ужасе воскликнул Кросби.
— В своём доме, — сказала миссис Энн, не понижая голоса, — я имею право говорить так, как хочу: тихо или громко, — никто не может указывать мне.
— Да, но мистер Гибсон может услышать. Это невежливо.
— А приезжать к нам и переворачивать весь дом вверх ногами — вежливо? Сегодня он начал требовать, чтобы мы раньше обедали. Видите ли, американцы не привыкли обедать так поздно. Но самое страшное, что ты соглашаешься с ним, будто он имеет право тебе приказывать.
— Но, милая моя, ведь он наш гость, — привёл мистер Кросби самый убедительный, как ему казалось, довод.
— Я знаю это не хуже, чем ты. И всё же гости, приезжавшие к нам раньше, обедали в наше время. Из-за какого-то американца переносить время обеда! Это неслыханно…
— Я очень прошу тебя, Энн, ничего не говорить мистеру Гибсону и не ссориться с ним. Сейчас мы целиком зависим от него. Всё висит буквально на волоске.
— Наконец, — переходя на шёпот, сказала миссис Энн, — наконец мы дошли до истинной причины. С этого надо было начинать, мой дорогой. Они влезли своими волосатыми ручищами прямо в сердце Англии, купили за свои доллары всё, что только можно было купить. Даже сыновей наших купили, даже кровь англичан, которые дерутся на континенте. Но им и этого мало. Они забираются в каждый дом, и мы уже вынуждены из-за них переносить время обеда. Позор! Раньше дом англичанина был крепостью, храмом, неприступной святыней. А сейчас дом англичанина — гостиница для богатых американцев, где каждый нахал может устанавливать свои порядки…
Впервые за всю их многолетнюю совместную жизнь миссис Энн говорила так резко, даже грубо. Это было похоже на взрыв.
— Замолчи, Энн, ради бога, замолчи. Когда ты так говоришь, ты напоминаешь мне эту советскую Таню. Я не узнаю тебя Энн…
— А я не узнаю свой дом. Я не узнаю Англию. Мне совершенно безразлично, кого я тебе сейчас напоминаю. Могу сказать только одно — ничего в нашем доме в угоду мистеру Гибсону я изменять не буду. В России обедают в три часа, но Таня и не подумала сказать, что наш обед надо перенести. А она
— Я всё это прекрасно знаю, — перебил Кросби, — но мистер Гибсон…
— Мистер Гибсон будет обедать сегодня вместе с нами, ровно в восемь часов и ни одной минутой раньше…
— Но, дорогая моя… — попытался возразить Кросби.
— Не будем больше говорить на эту тему, Артур. Англия ещё никогда не изменяла своим традициям ради Америки.
Мистер Кросби горько улыбнулся.
— Ох, дорогая моя, она уже во многом им изменила.
— Не в моём доме.
— Мне кажется, ты из каждой мелочи пытаешься сделать политические выводы, точь в точь, как Таня.
— Не знаю. Во всяком случае обед будет точно в восемь часов.
— О господи! — вздохнул Кросби.
Супруги услышали, как в гостиной громко зевает мистер Гибсон. Артур Кросби поспешил к двери. За ним важно поплыла миссис Энн.
Сэм Гибсон, широко зевая, стоял перед креслом, в котором сидела Джен. В комнате больше никого не было.
Увидев вошедших хозяев, Сэм Гибсон прикрыл рот и дружески улыбнулся.
— Мне что-то захотелось спать, Кросби, — сказал он. — Откровенно говоря, поспать, как следует, можно только в Англии. Эта страна как бы специально приспособлена для раздумий и сентиментов. В Америке я никогда не успеваю выспаться.
— Я рад, что вам здесь нравится, Гибсон, — неуверенно отозвался Кросби, поглядывая на жену.
— Да, — благодушно подтвердил Гибсон. — Мне здесь очень нравится… Вот только есть смертельно хочется.
Артур Кросби умоляюще посмотрел на жену. Но миссис Энн не имела привычки менять свои решения.
— Обед будет в восемь часов, — сухо сказала она.
— Плохо дело, — заявил Гибсон, посмотрев на часы. — Ещё добрых два часа ждать. Не выдержу. А где же это ваша гостья? — неожиданно спросил он. — Она, наверное, не меньше моего проголодалась. У них в России ведь тоже раньше обедают.
— Да, у них обедают раньше, — подчёркивая каждое слово, сказала миссис Энн, — но Таня настолько хорошо воспитана, что не выражает нетерпения и ждёт нашего часа.
— Боже, что ты говоришь, Энн! — воскликнул перепуганный мистер Кросби.
— Ничего особенного. Я говорю, что Таня всегда имеет терпение ждать нашего часа.
Только сейчас до Гибсона дошёл истинный смысл замечания миссис Кросби. Но он ничуть не обиделся.
— Благодарю за комплимент, миссис Кросби, — весело сказал он. — С вашего разрешения я пойду перекушу что-нибудь перед обедом. Здесь поблизости есть один ресторанчик.
— Прошу, — равнодушно ответила Энн.
Но мистеру Кросби это показалось чудовищным.
— Вы не пойдёте, Гибсон, — сказал он. — Я вас очень прошу…
— Но почему? — весело рассмеялся Гибсон. — Я хочу есть — вот и всё. Никогда не ищите трагедий там, где их нет, дорогой Кросби. Не волнуйтесь — за обедом мой аппетит не станет хуже. Я ещё успею хорошо проголодаться.
Сэм Гибсон не успел дойти до дверей, как они распахнулись, и на пороге показалась Таня. Весёлая, приветливая улыбка разлилась по лицу американца.