Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
Мы с тобой, Эдит! Ну, всего тебе хорошего. Желаю удачи.
Он пожал ей руку и торопливо вышел из уборной.
Эдит постаралась забыть обо всём, кроме предстоящего спектакли. Она мысленно воссоздала обстановку первого акта, перенеслась в атмосферу революционной борьбы и скоро опять почувствовала себя красным комиссаром, женщиной со стальной волей, бесстрашной и неумолимой.
Матросы и командиры, которые будут окружать её на сцене, уже перестали быть для неё актёрами, они превратились в реальных, существующих
Подняв руку, как бы успокаивая в эту минуту бурлящую людскую массу, она произнесла первые слова роли.
— Великолепно получается! — послышалось за её спиной.
Эдит повернулась, точно ужаленная. Сомнений не было: Зандер, изменившийся до неузнаваемости Зандер, стоял перед ней. Но даже усики не могли изменить выражения его лица. Эти глаза, жадные и похотливые, Эдит могла бы узнать среди сотен других. Ещё боясь поверить себе, она воскликнула:
— Кто вы? Что вам здесь нужно?!
Актриса инстинктивно ухватилась за кобуру: ещё продолжало действовать чудесное ощущение убеждённости, решимости, сознания своей воли и силы.
— Вы отлично вошли в роль, фрау Гартман, — рассмеялся Зандер. — Но не стоит хвататься за пустую кобуру. Револьвер вам всё же не доверят, не правда ли? И вообще не надо поднимать шума. Перед вами всего-навсего ваш старый приятель и поклонник Курт Зандер.
— Вы? К чему этот маскарад?
— Наивный вопрос. Полгорода знает в лицо штурмбанфюрера Зандера. Оцените же мой поступок: рискуя жизнью, я примчался сюда, чтобы спасти вас. Спасти, пока не поздно… Что вы наделали, фрау Эдит, что вы наделали!..
Зандер схватился за голову.
— Что же я такого наделала?
— Зачем вы согласились играть в этой проклятой пьесе? Теперь все договоры, которые я подписал от вашего имени, могут полететь к чёрту. Я заключил контрактов почти на триста тысяч долларов! А тут вам в голову приходит нелепая мысль играть большевистского комиссара. Но ещё не поздно, фрау Гартман, ещё всё можно изменить. Посмотрите, вот…
Он вытащил из кармана пачку документов и протянул их актрисе. Она машинально взяла и развернула бумаги. Это были договоры с американскими театрами и киностудиями, договоры, где было проставлено её имя. Числа с длинными рядами нулей, и всюду знакомый знак доллара.
У Эдит в глазах зарябило от этих цифр. Огромное богатство лежало перед ней.
Зандер внимательно наблюдал за лицом актрисы. Он уже не сомневался в победе.
— Ещё всё можно изменить, фрау Гартман, — мягко повторил он.
— То есть что изменить? — опомнилась Эдит.
— Внизу стоит машина. Через три часа мы будем в американском секторе Берлина, где уже никто не заставит вас натягивать на себя грубую кожаную куртку и эту отвратительную тряпку. Слава, всемирная слава, как приручённая тигрица, подползёт и ляжет у ваших ног, — почти декламировал он. — Что вам надо взять
— Нет, господин Зандер.
Все мысли Эдит сосредоточились сейчас на одном: как известить капитана Соколова, как сообщить в комендатуру, что штурмбанфюрер прибыл в Дорнау? Надо что-то придумать, что-то изобрести. Да, но у него доверенность с её подписью…
А Зандер продолжал декламировать:
— Вам предоставят на выбор сотни ролей! Благодарные авторы сочтут за великую честь писать для вас. Больше того, эти роли уже написаны. Они ждут…
— Да, но я уже связана согласием играть в этом спектакле.
— Глупости, фрау Гартман, — смеялся Зандер. — Это— лишь минутное увлечение. В минуте, как известно, только шестьдесят секунд. А впереди у вас целая жизнь. Как можно ради одной этой минуты ставить на карту всё? Я должен спасти вас…
— Меня не нужно спасать, — оборвала Эдит.
— Не забывайте, что вы можете потерять сотни тысяч, может быть, даже миллион долларов.
В этот момент Зандер и сам поверил в подлинность контрактов, которые он сфабриковал в Берлине, не выходя из своего кабинета.
За тонкой дверью послышался голос помощника режиссёра:
— Фрау Гартман, на сцену!
— Я буду ждать вас здесь. Идите играть свою дурацкую роль, — зло произнёс Зандер.
Эдит ничего не ответила.
— Итак, я вас жду, — упрямо повторил Зандер. — Не поддавайтесь минутному увлечению, фрау Гартман, всё это быстро пройдёт, и вы горько поплатитесь. Не забывайте: Голливуд, Америка…
— Комиссар, на сцену! — прозвучал снова голос из-за двери. Эдит сразу выпрямилась, словно забыла о присутствии Зандера:
— Я иду!
Зандер остался один. Он посмотрел на дверь и потёр руки.
— Она поедет, — мысленно повторял он. — Поедет! Нет на свете актрисы, которая устояла бы против такого соблазна.
Тут его мысли были прерваны, потому что дверь отворилась, и он увидел огромный букет хризантем. Из-за букета выглядывало чьё-то круглое сияющее лицо.
Никто бы не узнал в вошедшем бравого сержанта Кривоноса. Он был в штатском. Шляпа, низко надвинутая на лоб, залихватски сидела на нём, усы были начисто сбриты, но и это, видно, не портило ему настроения. Сержант казался человеком необычайно приветливым и жизнерадостным.
— Вы, вероятно, ошиблись, — неуверенно сказал Зандер вошедшему.
— Разрешите узнать, — с трудом подбирая слова, вежливо спросил Кривонос, — здесь комната фрау Эдит Гартман?
— Да, что вам надо?
— Вот хорошо, а я-то волновался…
— Что вам здесь надо? Вы русский?
Зандер быстро опустил руку в карман, и Кривонос сразу заметил это движение, но солнечная улыбка не покинула его лица.
— Конечно, русский, — ответил он, — а то разве не слышно по произношению?