Залог на любовь
Шрифт:
— Илюха? Нихрена себе! Тебя не узнать! — раздались знакомые голоса близнецов. — Ты на стероидах? Да не. Не похоже. И шрамы на фейсе. Ты где пропадал, бро?
Илья молчал. Говорить не получалось, пусть и рад был парням. Наум и Назар сами все поняли, а потому задерживать не стали. Только махнули в нужную сторону и подсказали этаж и номер палаты.
Илья не стал проверять, перехватили ли парни его рюкзак. Помчался вперед, игнорируя медсестер и врачей. Да и, спасибо братьям, охрана к нему не лезла.
Горняков застыл перед стеклом. А за ним — его девочка. Лежит
А здесь… Руки затряслись, а говорить и подавно не мог. Глотку сдавило невидимой ручищей.
В палату Илья вошел почти беззвучно. Каролина лежала на боку, а из правой руки торчала трубка с иглой. Горняков понимал, что это лекарства, они помогают, но так и хотелось выдрать все эти трубки из любимой и прижать девочку к себе.
А место этого Илья рухнул прямо на пол у кровати Каро и нетвердой рукой коснулся нежной щеки.
Густые ресницы Каролины затрепетали, приподнялись, а прозрачные слезы скатились по бледной щеке.
— Все хорошо, девочка моя, — сипло прошептал Илья.
А Каро отвернулась. Попыталась избежать нежного касания шершавой ладони. Но Илья не собирался так просто уходить. Теперь он точно не сможет. Врастет в землю рядом со своей принцессой. Но не уйдет.
В палату вошла медсестра. Илья хотел прогнать ее, закрыть дверь палаты. Но понятно, что медперсонал выполняет свою работу. Пришлось уступить ей место. А сам не сводил взгляда с нежного и любимого личика. Нахмурился, когда понял, что под глазами — темные круги, а сама Каро бледная. Но не сводил взгляда с любимого лица, словно боялся, что Каро испарится.
Девушка убрала иглу из вены Каро, а как только Мартынова перевернулась на другой бок и укрылась одеялом по самую макушку, медсестра вышла.
— Я приглашу доктора, — сообщила медсестра и смерила Илью грозным взглядом.
— Не спешите, — усмехнулся Горняков и все же закрыл дверь палаты, отсекая их с Каро от ненужных свидетелей.
А потом повернулся к Каролине. Упрямица все еще лежала спиной к нему и, кажется, не торопилась общаться.
Илья уговаривал себя быть терпеливым. Но как? Если девочка казалась ему невероятно хрупкой в этой больничной палате, в белой сорочке, и с темными кругами под красивыми глазами. Глазами, которые снились Илье каждую ночь.
— Каролина, я виноват, — начал Илья, но осекся.
Каро бросила на него взгляд через плечо и вновь отвернулась.
— Ну, я тоже перегнула, когда попросила охранника мне подыграть. У него, кстати, сотрясение мозга было. Парень теперь уволился, — залпом выпалила Каролина и вновь затихла.
А малыш вдруг начал пинаться активнее, будто услышав голос отца, признал его и требовал устроить знакомство.
— Прости меня, девочка, — вновь заговорил Илья, не зная, какие слова подобрать, но и запретив себе касаться Каро, пусть и до зуда хотелось обнять ее. — Это я виноват. Толкнул тебя в руки других.
— Угу. И сколько же тех других у меня после тебя было, по твоему мнению? — с горькой обидой в голосе пробормотала Каро,
Илья мысленно отвесил себе подзатыльник. Да, в его душе ревел разъяренный собственник. Горняков хотел бы перекроить прошлое, но теперь уже ничего не изменить.
— Это все неважно, важно, что … — начал Илья.
— Важно, что ты даже и шанса мне не дал все объяснить! — резко возразила Каролина. — Думаешь, я настолько избалованная принцесса, что начну трахаться со всеми подряд, стоит тебе отвернуться? Да если бы я хотела секса, я бы его нашла. И уж точно не ждала бы тебя их армии, как дура распоследняя!
Говоря это, Каролина повысила голос. И настолько наболело все в душе девушки, что она и сама не заметила, как подскочила на постели.
Ну, подскочила — совсем не то слово для ее положения. Скорее неспешно встала.
А Илья обомлел. Все его внимание сосредоточилось на округлом, но аккуратном животике. Илья и не заметил его сразу, потому что смотрел только в лицо Каро, жадно впитывал каждую черточку. А оказывается…. Оказывается, Каро в положении.
Илья потерял дар речи, а руки потянулись к тонкой одежде. Хватило одного касания, чтобы Горняков застыл, а потом ноги перестали его держать.
Каро смотрела, как этот сильный, невероятно опасный и красивый мужчина медленно опускается на пол. Его руки так и замерли на ее животе, словно укрывая от всего мира и от любой угрозы. А спустя миг, к рукам присоединились и обжигающие губы.
Даже сквозь ткань сорочки Каро чувствовала эти прикосновения. Его дыхание, обжигавшее кожу, жадное шевеление твердых губ.
А малыш вдруг толкнулся прямо в ладонь Ильи.
— Боже… — то ли застонал, то ли прошептал Илья и судорожно выдохнул. — Прости меня, девочка моя. Прости…
Каролина понимала, что не время показывать свой характер. Ведь она скучала по этому мужчине. Умирала без его рук, губ, негромкого смеха. Сгорала от неизвестности и беспокойства за него.
А потому решила не мучить Илью.
Опустила свою ладонь на коротко стриженную макушку. А по коже помчались искорки наслаждения, так сильно она соскучилась по этим ощущениям!
— Прощу, если ты скажешь, что не спал ни с кем. Потому что я не смогла. Только с тобой, — тихо прошептала Каро.
Илья поднял голову. Каролина не знала твердо, то ли его взгляд затуманился из-за ее слез, то ли из-за его. Неважно. Но глаза у Ильи, ее любимого Илюшки, были невероятно темными, точно грозовое небо.
— Только с тобой, — тихо прошептал он, словно клятву, и вновь уткнулся лицом в округлый живот, прижимаясь к тонкой ткани приоткрытым ртом, жадно вдыхая дивный аромат его девочки.
Каро опустила теперь уже две руки на затылок и макушку любимого. Скользнула по плечам, которые за время разлуки, казалось, стали еще больше. Но как бы сильно не изменился Илья, он все равно был самым любимым и самым родным для нее.
Каролину не выписали. А главврач разрешил Илье остаться на ночь. Даже распорядился поставить дополнительную кровать в палате Мартыновой.