Залог на любовь
Шрифт:
— Мадам Ледяная Леди способна и на такие эмоции? Не ожидал, — холодно усмехнулся молодой человек.
А Браун сверкала гневным взглядом. Больше всего на свете она ненавидела, когда ее сравнивали с ледышкой. Разве она бесчувственная? Бред! Она ведь через себя пропускает каждую эмоцию, каждое сказанное ей слово! Просто научилась прятаться под маской.
А Наум… Наум вдруг понял, что не способен бороться с той силой, которая придавила его в эту секунду. Размазала по сиденью тачки представительского класса. Ведь рядом, в полуметре от парня, сидела девушка, которую он отчаянно хочет поцеловать.
Мартынов не видел причин, по которым ему нельзя целовать эту девушку. Не видел, и все.
А потому широкой ладонью обхватил ее затылок и дернул на себя, и сам подался вперед.
Девчонка была хрупкой, невысокого роста, изящной, точно фарфоровая статуэтка. Наум был младше, но рядом с крохотной Анной смотрелся верзилой.
— Не смей! — в самые губы прошипела Анна. Но разве Наума можно остановить? Он и сам не смог бы притормозить, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Поцелуй получился рваным, диким, обжигающим. Наум сразу же раздвинул губы Анны языком и ворвался в ее рот, изучая, поглаживая, пробуя на вкус. Крепкая ладонь фиксировала затылок так, что у Анны и шанса не было отстраниться, или отвернуться.
Наум углубил поцелуй, призвав на помощь весь свой опыт, всю выдержку и силу воли. В отличие от брата, Мартынов часто пользовался своими внешними данными, чтобы еще в школе трахать девчонок. В основном его партнерши были старше его. А потом Наум смекнул, что удобнее пользоваться элитными шлюхами. Деньги решали все вопросы.
Но за текущий год, когда Наум полностью погрузился в дела компании, учебу, общение с племянницами, в его постели не было ни одной шлюхи. Всего год «простоя», но на выдержке это сказалось основательно.
И Анна… Она опьяняла его своим ароматом. И бесила… Бесила тем, как щебетала над своим бывшим с разбитой руками Наума челюстью.
А потому Наум забылся настолько, что даже не сразу заметил, что кулачки, отчаянно колотящие его по спине и плечам, разжались. И теперь уже по ткани пиджака ладони скользят нежными касаниями.
Наум не позволил Анне и слова сказать, возразить, оттолкнуть. Целовал с напором и всеми чувствами, от которых сгорал. Сам плавился ежесекундно, и девчонку не отпускал.
Рукой нырнул под колени Анны и перетащил девушку на себя. Весь мир поблек на фоне сияющих глаз Браун.
Но все потом, потом Наум непременно зацелует эти глаза, щеки, нос, всю ее, эту шикарную девушку. А сейчас молодой мужчина с силой рванул одежду Анны в стороны и набросился на аккуратную грудь, скрытую лифчиком.
Анна попыталась слезть с его колен, но Наум только сильнее вжал малышку в свои бедра, заставив сесть так, что ее ноги теперь были разведены.
А ловкие пальцы нырнули под пояс брюк и ниже…
И жадный рот накрыл торчащий сквозь ткань сосок. Анна изогнулась, когда Наум прикусил тугую горошину. И тут же послышался легкий «вжик». Молния была расстегнута ловкими мужскими пальцами.
Наум дышал так, словно ему не хватало кислорода. Задыхался, захлебывался ароматом своей малышки. И не думал ни о чем, только стремился быть ближе к ней. Его тормоза будто вырвало ко всем чертям, и он, как чертов локомотив, несся к финишной черте.
Жадный
— Мальчишка! Ненавижу тебя! — разобрал Наум тихий, сбивчивый шепот. А вот тело Анютки кричало о другом.
Девушка тянулась к нему, двигалась навстречу порочным касаниям рта и языка. И громко и протяжно застонала, когда Наум пальцами коснулся влажного входа.
— Хочешь меня, малышка, — хрипло, сбивчиво шептал парень. — И я подыхаю… Умру, если не окажусь в тебе, маленькая…
Анна всхлипнула. Ее волосы рассыпались по плечам и спине, укрыли и лицо Наума. Браун не узнавала себя. Не чувствовала она себя настолько хорошо в мужских руках. Словно ее мозг вытек, оставив хозяйку без поддержки и рассудка. Скромная девушка превратилась в похотливую самку. Но обо всем Анна решила подумать позже, когда мозги на место встанут, а наваждение пройдет.
Анюта протяжно застонала, когда пальцы Наума проникли глубже. Бессовестный мальчишка! Вредный и избалованный!
Но сейчас она не смогла спрятаться от него. Тянулась к нему. Хотела его, несмотря на все «закидоны».
— Ох, девочка моя, ты такая мокрая, узкая такая, тесная… — порочным шепотом говорил Наум, растягивая пальцами, подготавливая ее для себя, лаская и надавливая так, что Анна лишь громче стонала, а ее ладони все крепче сжимали крепкую шею парня.
Наум внутренне ликовал. Да! Даааа! Не такая уж она и ледяная. Особенно по отношению к нему. Он и не помнил, чтобы хоть кто-то из его бывших партнерш так бурно и яростно реагировал на него. Анютка извивалась на его бедрах, доводя его до безумия. Целовала его в ответ. Плотно обхватывала его пальцы, будто отчаянно стремилась заполучить его, Наума, целиком.
Мартынов вдруг засомневался. А вдруг… Она ведь тесная невероятно просто.
Да нет, быть не может! У Анютки был постоянный кавалер. И с тем мачо они точно не печеньки перебирали. Да и Наум видел собственными глазами, как они обнимались и миловались. И Аня ходила перед своим парнем почти голая.
А эта картинка вышибла дух. Все! Хватит! Теперь Анютка принадлежит только одному человеку на планете — Науму Мартынову.
Молодой мужчина рывком стянул остатки одежды с девушки, устроил ее удобнее, вновь приник к приоткрытым губам своим ртом и одновременно вонзился каменной плотью в тугие, влажные глубины.
Анна громко и протяжно застонала, дугой изгибаясь в крепких руках. А Наум уже ничего не соображал. Он двигался в вожделенном теле, вбирал в рот нежную грудь, покусывал, рычал, стонал. И Анютка двигалась так, как ему нравилось, безошибочно отыскав нужный обоим ритм.
— Девочка … моя… моя … малышка! — бессвязно шептал Наум, все интенсивнее вколачиваясь в податливое, точно воск, тело.
А Аня… Анна Браун и не знала, что близость может быть такой яркой, обжигающей, на грани с болью и бешенным наслаждением. А яростный шепот единственного и нужного ей сейчас слова «моя» только сметал любые препятствия на своем пути.