Заложница. Книга 3
Шрифт:
— Негодяй… — с ненавистью прошипела Таэльмина, тщетно пытаясь вырваться, однако дракон ей больше не ответил.
Да и вообще перестал шевелиться, хотя так и не разжал крепких объятий, в которых, как в тисках, продолжал держать свою добычу.
Не переставая про себя проклинать Зрадра, тень сумела невероятным усилием извернуться и заглянуть в его лицо, чтобы в следующий момент осознать что взывать к нему бесполезно. Зелье всё же подействовало и застывший бесчувственным изваянием дракон не может сейчас сделать ни единого движения. И ещё по меньшей мере полчаса останется в таком же положении.
Пленница размышляла
Крохотная ручка, махнувшая тени из щели тяжёлого, коврового занавеса, скрывающего дверь в соседнее помещение, сначала показалась настороженно озиравшейся девушке плодом воображения собственного, страстно жаждущего спасения, сознания. Но она всё же направилась в ту сторону, только потому, что больше идти ей было некуда.
Каждый шаг доставался Тени с большим трудом, чем предыдущий, сознание мутилось, а комната плыла перед глазами, как обманчивый дым иллюзий Бенфраха. Таэль отлично понимала, это действует её собственное зелье, попавшее ей в рану вместе с кровью дракона, но остановиться и искать противоядие не стала. Боялась не успеть, хотя уже вовсе и не надеялась на чудо.
Тень ещё успела отодвинуть полу занавеси и с трудом сделать последний шаг ставшей невыносимо тяжёлой ногой, но за что-то споткнулась и полетела в темноту, осознав последним всплеском разума, что на этот раз она проиграла.
Эту горькую мысль сознание Таэльмины, начинавшее возвращаться из мрака забытья припомнило первой, и невольная гримаска боли искривила губы девушки, ещё не успевшей полностью взять власть над своим телом.
Неподалёку кто-то несчастно всхлипнул, и этот звук насторожил и встревожил тень, заставил собрать всю силу воли и поторопить собственный пробуждающийся разум. Все вложенные в неё наставниками правила безоговорочно утверждали, что в любой ситуации самое главное — это сохранить ясность мысли и контроль за происходящим. И при этом не выдать врагам своих истинных возможностей и состояния тела. В таких случаях значительно выгоднее казаться болезненнее, чем ты есть на самом деле.
Таэльмина и на самом деле чувствовала себя отвратительно, но если в другой ситуации она постаралась бы не показать своих слабостей, сейчас не собиралась ни чего скрывать. Страдальчески кривя губы, тень медленно подняла отчего-то ставшие тяжёлыми веки, и несчастно оглядела тонущее в полумраке помещение.
Рядом снова раздался горестный стон и тень осторожно повернула голову в ту сторону, попутно обнаружив, что её лоб теперь почему-то опутан плотными повязками. Неужели дракон рассвирепел до такой степени, что избил потерявшую сознание пленницу, первым возникло в сознании подозрение. И почти сразу возникло и ещё более мерзкое предположение, и она поспешила прислушаться к собственным ощущениям, пытаясь понять, пора уже объявить наглому рабовладельцу смертельную войну или ещё рановато?!
Но кроме головы больше нигде не нашлось ни болезненных, ни незнакомых
— Тук! — голос тени почему-то звучал непривычно слабо, но она вложила в этот зов всё тепло души и маленькое существо немедленно подняло заплаканное личико, — Тук, золотце! Ты почему плачешь? Мы ведь в безопасности?
Теперь, когда взору Таэльмины был доступен не только потолок, но и часть стены, она наконец-то узнала собственную спаленку в дриадском домике, который домовой так ловко умел прятать в свой безразмерный чуланчик.
— Не досмотрел я… хозяйка… прости… — снова горько всхлипнул домовой, — упала ты… на крылечко головой…
— Пустяки, — мгновенно все сообразила тень, — забудь, это мелочи! Зато ты спас меня от ошалелого дракона… спасибо тебе огромное! Иди сюда…
Таэльмина осторожно подвинулась к сидевшему на краю постели малышу и нежно вытерла его слезы платком, который тот мял в ручках. Судя по влажности тряпицы, домовой плакал уже давно, и поняв это, тень ощутила, как на глаза невольно навернулись ответные слезы. Никто за всю её жизнь так искренне не жалел юную графиню… не может она вспомнить ни одного случая. Отец, хотя и сделал все для её безопасности, но всегда презирал такие проявления чувств как слезы, мать всю себя отдавала маленькой Корви, наряжая её как куколку и потакая всем капризам, а Ганти никогда не показывал жалости, предпочитая показать новый способ, как избежать ловушек.
— Я так испугался… — виновато признался Тук, — ты очень долго не приходила в сознание и мои уменья не помогали… а твой браслет накрыл тебя коконом…
— Ничего… — успокаивающе улыбнулась ему тень, — теперь всё уже хорошо. Я успела прихватить свой походный пояс, там у меня есть нужные зелья. Главное, ты меня оттуда забрал… и этого я никогда не забуду. Если ты согласен взять меня в друзья… я буду рада считать тебя своим другом.
— Спасибо… — расцвела на личике домового такая счастливая улыбка, что тени даже неловко стало.
И досадно, ну почему она не догадалась сказать эти слова раньше? Ведь в душе давно считала его не просто другом, а ещё и родственным существом!
— Значит… — осторожно продолжил он, — ты не рассердишься… что я позвал на помощь…
— Никогда я не стану на тебя сердиться, — твёрдо заявила тень, — а твоим друзьям всегда буду рада. Я уверена… у тебя все друзья добрые и достойные существа. Просто не могут быть иными.
Её заявление не было просто словами, Таэль на самом деле была в этом глубоко уверена. Но всё равно слегка растерялась, услыхав прозвучавший из пустоты мягкий и глубокий голос.
— Спасибо.
— Это вам спасибо… — вздохнула тень, сообразив, что друзья домового не желают ей показываться, — огромное. Как видно я сильно расшибла лоб… если он до сих пор замотан.
— В твоей крови было сильное зелье, — так же мягко сообщила пустота, — поэтому ты потеряла сознание. Откуда оно взялось?
— С моей собственной иголки, я вам сейчас все объясню, — невесело усмехнулась Таэльмина, и попросила успокоившегося домового, — Тук, а водички нет? Во рту пересохло.
— Я поил тебя… — подавая кружку, доложил домовой, — понемногу, чтобы не захлебнулась.