Заложник. История менеджера ЮКОСа
Шрифт:
«У нас, у нас разрешена только русская литература!» – заикаясь от гнева, скажет она и торжественно передаст конфискованную книгу оперативникам. Книга Гришэма «Невиновный» проваляется месяц у него в кабинете, прежде чем майор отдаст мне ее со словами:
«Мы же должны были ее просмотреть: а вдруг там какое сообщение зашифровано?»
В колонии строгого режима в Мелехово, где я регулярно получал подобные книги, до такого ни разу не додумались. Тем более это было странно слышать в колонии, где у каждого третьего зэка был мобильный телефон.
После книги внимание Людочки полностью переключилось на журналы «Men’s Health»
Рвение работниц комнаты свиданий не знало границ. После унизительной процедуры обыска у родственников, приезжающих к осужденным на длительное свидание, бдительные прапорщицы требовали справки от гинеколога, от участкового врача «об отсутствии контактов с инфицированными больными». В результате после многочисленных экзекуций родственники попадали в комнату свиданий только к вечеру. Я решил оградить своих родных от издевательств и отказался от длительных свиданий в этой колонии.
Глава 53
КВН
Иногда мне приходилось отвлекаться от занятий собой и заниматься творчеством. Зона наша черная, и среди порядочных арестантов выступать на сцене клуба считалось западло – то есть это было неприемлемо. Поэтому зэков палкой не выгонишь на подобные мероприятия, не уговоришь даже за поощрения. Здесь сидят не с такими сроками, как в Мелехово, поэтому многие спокойно отбывают свою двушечку от звонка до звонка, живя по понятиям. А руководству колонии все равно отчитываться надо. Так, мол, и так, осужденных воспитываем-перевоспитываем.
Однажды ко мне подходит начальник воспитательного отдела и спрашивает:
«Ты за границей был?»
«Был», – отвечаю я.
«Сможешь сценарий для КВН написать?» – жалобно спрашивает он меня.
Пришел приказ – провести конкурс КВН среди осужденных. КВН этот посвящается Дню дипломатического работника…
Я не могу удержаться от смеха. Какому идиоту такое пришло в голову? Там же целые институты научно-исследовательские у них существуют, и именуют они себя гордо учеными-пенитенциарщиками! Не перестаю удивляться, сколько же паразитов у нас в России имеется – тех, кто делает вид, что работает. Уж лучше вообще ничего не делали бы – вреда было бы меньше.
Я великодушно соглашаюсь и с энтузиазмом берусь за дело. КВН надо сделать так, как будто в колонии между отрядами реально конкурс был, провести финал и выявить победителей. В мое распоряжение поступают пять зэков. Я становлюсь сценаристом, режиссером, ведущим и участником нескольких команд одновременно… Минимум декораций. Забегая немного вперед, скажу, что, когда мой шестнадцатилетний сын увидел чудом сохранившуюся запись, он спросил: «Папа, что это за бред?» Но тогда я решил поразвлечься и написал сценарий, придумав сценки для трех команд. Я повторюсь: никаких команд не было, как не было и самого конкурса. Было только несколько зэков, включая меня, перед которыми была поставлена задача создать видимость проведения конкурса…
Здесь, на свободе, это, конечно, выглядит бредом, но тогда я тихо посмеивался и даже был горд собой, при этом не исключал возможности, что меня посадят в изолятор, так как эта запись шла в Управление ФСИН по Владимирской области. Мне и сейчас кажется это смешным. Две сценки были не очень интересны, но первая представляла собой вполне достойное зрелище.
Ведущий – ваш покорный слуга: «В ходе острой конкурентной борьбы в финал конкурса, посвященного Дню дипломатического работника, вышло две команды: команда “Ураган”, которая вихрем пронеслась к финалу, буквально сметая на своем пути всех соперников, и команда “Черепахи”, которая медленно, но верно шла вперед, руководствуясь принципом “тише едешь – дальше будешь”. Вашему вниманию предлагается заключительная схватка этой борьбы…»
Действие происходит в импровизированном МИД колонии. На экране появляется заставка «Министерство иностранных дел колонии общего режима г. Покрова». Несколько заключенных, они же сотрудники МИД, сидят и пьют чай. В помещение энергично входит высокопоставленный работник МИД (опять я, так как роли, где надо было относительно много говорить, я оставил себе) и говорит:
«Хватит вам тут чаи распивать! Вам известно, что в мире происходит?»
«А что? Что происходит?» – отвечает мне один из сотрудников.
«Вам известно, что Земля вращается вокруг Солнца, а совсем не наоборот? – спрашиваю я.
«Да ну!» – удивленно тянет тот же зэк.
«Да, да, да… – продолжаю я. – И вообще, мы живем в век научно-технического прогресса, нанотехнологий и инноваций. Вот, например, вы что-нибудь слышали о городе Солнца? Его еще Страсбургом называют!»
«Город Солнца? Страсбург?» – задумчиво повторяет за мной зэк.
«Да! И нам необходимо срочно установить с ним дипломатические отношения! Кто будет послом?»
Зэки с недоумением и испугом смотрят на меня. Я обвожу взглядом всех присутствующих и останавливаюсь на одном из сотрудников:
«Ага, Василий, вот ты и будешь послом!»
Василий испуганно озирается, не зная, что и сказать.
«Да, посол ты в Страсбург», – заключаю я – и это звучит как ругательство…
Смена декораций. Действие переносится в Министерство иностранных дел Франции, о чем гласит соответствующий плакат. Кабинет министра, где тот (простите за нескромность, но это опять я) сидит за столом, делая вид, что просматривает документы. В кабинет неуверенно заходят несколько человек. Переминаясь с ноги на ногу и подталкивая друг друга, один из них начинает говорить на смеси ломаного английского и русского следующее:
«Хеллоу, френдс. Мы есть из далекой страна (изначально я подумывал вложить в его уста «далекой, дикой, дремучей страны правового беспредела» – но не стал…). Ви вонт дружба, дипломатик отношений!»
На что французский министр моим голосом отвечает:
«I am very glad to see you here. We have been waiting for you for ages! I would like to ask only one question! What about human rights in your country? Human rights?» [3]
Дипломаты из далекой страны недоуменно переглядываются, явно не понимая собеседника. Тогда министр переходит на ломаный русский язык и с акцентом говорит:
3
«Я очень рад вас видеть. Мы ждали вас давным-давно! Я хочу задать вам только один вопрос: как насчет прав человека в вашей стране? Прав человека?» (англ.) – Прим. ред.