Заложник
Шрифт:
Прокуратурой РФ по факту заговора возбуждено уголовное дело. По подозрению в причастности к нему задержан ряд высокопоставленных чиновников, политиков, общественных деятелей.
Ведется следствие».
Второе сообщение гласило:
«Компетентными органами предотвращен заговор, направленный на дестабилизацию положения в стране, срыв всенародного референдума и Президентских выборов 2008 года. Отдельными представителями действующей Администрации Президента, правительства и силовых структур
Прокуратурой РФ по факту заговора возбуждено уголовное дело. По подозрению в причастности к нему задержан ряд чиновников, политиков, общественных деятелей. Ведется следствие».
Президент про себя, с закрытыми глазами, наверное, в сотый раз повторил оба сообщения. Перед ним промелькнули лица тех, кто так или иначе на протяжении почти пяти лет оказался вовлечен в фантасмагорию вокруг меморандума. Некоторые из этих людей были близки Президенту и, можно сказать, даже по-своему дороги. Но были и настолько малоприятные персонажи, что и вспоминать не хотелось.
Его бледное, застывшее лицо, как у собственного мраморного бюста с Измайловского рынка, не выражало никаких эмоций. Он еще раз взглянул на часы, затем перевел взгляд на календарь.
До объявления в СМИ в соответствии с Конституцией даты проведения всенародного референдума оставалось ровно семь суток.
До анонсирования Парижской пресс-конференции, о которой его еще несколько месяцев назад проинформировали – сначала Илья Сергеевич Суворов, а затем и спецслужбы, – времени оставалось не более суток. Президент прекрасно был осведомлен, сколько сейчас людей – кто с надеждой, кто с ожесточением – ждут его персонального решения. Какое из сообщений, хранящихся в двух – красной и зеленой – папках, увидит свет.
Как же все было когда-то просто. Простые вопросы – простые решения.
Хотя что, собственно, надо было решать?! Ведь практически всегда были люди, которые большей частью делали это за него. Сначала родители. Учеба. Женитьба. Какие костюмы носить.
Когда за него решили, что надо дальше пойти, так сказать, по линии КГБ, он тоже особо не сопротивлялся. Тут и мнение отца. Тут и рекомендации университетских особистов.
Почему бы и нет?! Престижная служба. Достойная зарплата… Чем не счастливая жизнь? Но потом почему-то не сложилось. И опять не по его вине. Какой-то начальник вдруг решил, что ему надо продолжать служить за границей. Тоже вроде бы неплохо. Звучит-то как! Заграница!
Только стали вспоминаться кадры из модного тогда «Мертвого сезона», захватывающая работа, к которой, по крайней мере так казалось, он был совершенно готов: хороший немецкий язык, прекрасный мыслительный аппарат, железная выдержка. Что еще нужно разведчику?
И опять без него его женили. Сослали в какой-то клуб, пусть даже и зовется он Домом дружбы. Хоть кто-то спросил: ему это надо? Но в его ведомстве тогда еще не спрашивали. А приказы не обсуждались. Служба.
Когда уже казалось, что, ура, он вытащил счастливый билет, который на самом деле опять же кто-то вытащил за него, опять все в одночасье рухнуло. Что такое пять лет в жизни молодого, энергичного чиновника? Миг. Так и с ним, всего лишь миг. Только развернулся под крылом губернатора, которого половина страны обожала, а другая половина считала не более чем талантливым краснобаем, как высокий покровитель сгорел.
И опять за него решили. Мол, надо ехать в Москву. Правда, на сей раз это было лучшим для него вариантом…
Президент в этот момент оторвался от своих не самых приятных мыслей, но тут же сам себя попытался за это высечь. Президент, недовольный президентской судьбой?! Сумасшествие какое-то, и только.
Но разве этот дар не свалился с него с неба? Зачем же себя тешить какими-то иллюзиями? Ведь опять все решили за него.
Да, это так. Но пусть кто-то попробует его хоть самую малость упрекнуть, что он не справляется. Что он не отдает себя без остатка стране, ее людям. Что у него не сжимается от боли сердце, когда он понимает, что даже он, Президент, не в силах кому-то помочь.
Но увы. Какими бы сильными ни были мужские плечи, нести свою ношу рано или поздно становится невыносимо трудно.
Сбросить бы все в тартарары. И потом запить собственный живой укор хорошей кружкой пива.
Но опять увы. Не позволяет опять же та самая малость – ответственность. Да. Да, ответственность. Эта мамка нашей совести, от которой любой земной человек, сообразуясь лишь с оставшимся в нем от первобытной природы инстинктом, старается убежать, как черт от ладана.
А она все не пускает. Гнет и гнет, пока не наступит момент, когда сбросить ее уже поздно.
Тогда остается только одно – решать. Опять и опять решать. Как сейчас. Когда еще ни одна живая душа, не из числа бывших, не из числа нынешних, не знает его вердикта.
Стоп. Сам-то ты, мужик, знаешь? Может, кто-то еще знает?! Возможно, еще лишь один человек на земле – его старшая дочь. Дочь – это будущее. Его. Ее. Их всех. И это радует.