Заложники греха

Серова Марина Сергеевна

Владимир если и был недоволен обозначением моей ипостаси, никак этого не выразил. Напротив, он посмотрел на меня, как мне показалось, приветливо, а затем сказал:

– Да, помню. Папа, тебе необязательно было держать приглашение Жени к нам в тайне. Я обдумал твое предложение и пришел к выводу, что ты, возможно, прав. Не в том смысле, что мне угрожает реальная опасность, а в том, что от присутствия телохранителя вреда точно не будет. А уж тем более, если им оказалась такая привлекательная девушка. Мне будет даже интересно находиться

под ее защитой.

И он лукаво улыбнулся. Я же искоса бросила взгляд на Марианну, ожидая, что она проявит недовольство, вызванное типичной женской ревностью, очень ожидаемой в данной ситуации. Однако ничего подобного не произошло. Марианна звонко рассмеялась и проговорила:

– Да уж, Володечка, ты всегда любил спрятаться под женское крылышко. А я тебе говорила, что оно самое надежное. Вот как мое, например. Но я, к сожалению, слабая женщина. Я могу защитить от плохого настроения, проблем на работе, усталости и неважного самочувствия. Тягаться с опасными злодеями мне не по плечу. Тут нужны грубая мужская сила и профессионализм. Так что Женя будет как раз к месту.

Поганка, конечно, уколола меня этой фразой, но я ничуть не обиделась. Да, грубая мужская сила – это как раз про меня. Я-то ее применю легко. Я была даже благодарна Марианне, поскольку после этой фразы обстановка за столом стала куда более раскованной. Легкое напряжение сразу спало, когда все стало на свои места. Особенно доволен был Константин Юрьевич.

– Вот и отлично! – удовлетворенно резюмировал он. – Значит, мы обо всем договорились. У нас остались неоговоренными некоторые детали, но думаю, что мы их обсудим после ужина.

– Женя, а вы постоянно меня сопровождать собираетесь? – продолжал улыбаться Владимир с едва заметной иронией.

Я поняла, что он не воспринимает меня всерьез, именно поэтому, скорее всего, и согласился так легко на мое присутствие. Пускай рядом будет молодая привлекательная женщина – что тут плохого? От реальной опасности она, конечно, не защитит, но будни скрасит, будет не так скучно на работе. Да и лестно такое сопровождение, в отличие от телохранителя-мужчины. Так что для Владимира мое появление было чистым развлечением. Да на здоровье, пусть себе считает!

– Таково было условие вашего отца, – пожав плечами, спокойно ответила я. – Надеюсь, я не слишком вам помешаю.

– Да что вы! – с самым невинным выражением вмешалась Марианна. – Это мы надеемся, что не помешаем вам. Особенно по ночам. У нас, знаете ли, стены тонкие в квартире.

Мама Алена покраснела в ответ на эту двусмысленность и чуть слышно кашлянула. Константин Юрьевич посмотрел на Марианну так, что на его лице было написано: «Ты, как всегда, в своем репертуаре. Впрочем, что с тебя взять, плебейка?»

Марианну же ничуть не смущало почти не скрываемое к ней отношение будущих свекров. Она вела себя свободно, непринужденно и даже непосредственно. Причем мне, неплохо знакомой с психологией, казалось, что это не игра.

Ну может быть, легкая демонстрация, не более того. Скорее всего, она вообще по характеру не была натурой стеснительной, и в глубине души ее жило твердое убеждение, что она всем нравится, вызывает симпатию, а по-другому просто не может быть. Потому и поведение будущих родственников не казалось ей чем-то серьезным. Она весело болтала ногой и вообще походила своими манерами на не выросшего из младшего школьного возраста ребенка, разве что познала кое-какие стороны взрослой жизни. Очень однобоко.

– Постарайтесь все же соблюдать тишину и приличия, – холодно произнес Воропаев. – Я понимаю, Марианна, что тебе это будет сложно, но речь идет о безопасности Володи.

– Мань, а ты вообще можешь пока оттуда съехать, – подал вдруг голос Вадик.

– Куда? – подняла брови Марианна, принявшая его предложение за чистую монету.

– Да вот хотя бы к нам! А что? Мама с папой уступят тебе свою спальню. Мам, уступишь? – он бросил на мать насмешливый взгляд.

Парень явно задирался, пытаясь внести в атмосферу элемент эпатажа.

– Прекрати, пожалуйста, – сквозь зубы бросил отец.

– Я так и знал, – театрально вздохнул парень. – Ну тогда выбора нет, Мань. Переселяйся ко мне. У меня диван широкий…

И, явно наслаждаясь произведенным эффектом, добавил:

– А я могу и в комнату для прислуги переехать. Чего не сделаешь ради родного человека! Практически родной сестры. Хотя нет, не совсем родной.

– Вадик! – одернул сына Воропаев. – Помолчи, пожалуйста. Твои глупости тут никому не интересны. А если хочешь казаться остряком, прими добрый совет: сначала порепетируй хорошенько. В одиночестве.

Все снова переключились на свои тарелки, но Вадик не собирался успокаиваться.

– Женя, а где ты училась? – неожиданно обратился он ко мне.

Я не стала обращать внимание на фамильярное «ты», решив, что при случае укажу мальчику его место, если он уж слишком разойдется, и коротко ответила:

– В спецшколе.

– Это для дефективных, что ли? – хмыкнул пацан.

– Вадик! – ахнула Алена.

Константин Юрьевич побагровел.

– Выйди вон! – резко проговорил он.

– Чего это? – сделал невинное лицо Вадик. – Еще же чай не пили!

– Я тебе сказал – покинь столовую, – отчеканил Воропаев. – Чай тебе принесут в твою комнату. Нет! Сам сходишь за ним в кухню.

Вадик пару секунд выждал, но все-таки не стал раздувать скандал. Он дурашливо скорчил унылую физиономию, поднялся и со вздохом произнес:

– Вот так всегда! В этом доме совершенно не понимают шуток! Удивительно унылая семейка! Мань, ты имей это в виду! Может, передумаешь, пока не поздно? А то взвоешь потом с такими родственничками, да поздно будет!

– Пошел вон! – не выдержав, прошипел Воропаев, с трудом сдерживаясь, чтобы не швырнуть в Вадика вилкой, которую сжимал в руке.