Заложники обмана
Шрифт:
Он услышал сухой прерывистый кашель. Когда кашель прекратился, спустился на несколько ступенек по лестнице; шаги его в спортивных туфлях на резине были бесшумными. Потом он как мог дальше перегнулся через перила и увидел, что курящий мужчина сидит на площадке четвертого этажа. Профессор Серини жил этажом ниже.
Курильщик читал газету. Он снял куртку, и на поясе у него висел в кобуре обычный для полицейских пистолет тридцать восьмого калибра; к поясу прикреплена была и пара наручников.
Джьянни отпрянул от перил и обдумал положение. Разложив все по полочкам, снял и рассовал по карманам парик, усы и очки. Если полицейский
Наблюдатель, видимо, решил, что по лестнице спускается кто-то из жильцов, и отклонился в сторону, чтобы освободить проход. Он даже не оглянулся, и тут Джьянни стукнул его сбоку по голове рукояткой пистолета. Наблюдатель издал негромкий стон и повалился как подкошенный.
Теперь Джьянни действовал быстро.
Опустился на колено, подставил плечо под бессознательно обмякшее тело и втащил полицейского на крышу. Там он заткнул оглушенному рот носовым платком, завернул руки за спину и надел наручники, связал лодыжки какой-то тряпкой. Затащил за вентиляционную трубу и груду арматуры, а сам спустился на третий этаж.
Профессор Эдуарде Серини открыл дверь на второй звонок; старый человек, с кожей, усыпанной темными пятнышками, морщинистый, с пышной и сияющей седой шевелюрой. Сощурил при виде Джьянни влажные глаза и улыбнулся, показав два ряда собственных зубов.
– Benvenuto[ 16] , Джьянни. Avanti[ 17] . Входи, входи.
Слегка опираясь на плечо Джьянни, старик провел его в кухню, где он перед этим, как видно, читал книжку в бумажной обложке на итальянском языке. Уже долгие годы Джьянни заходил сюда по крайней мере раз в неделю, так что Серини ему не удивился. Джьянни уселся на свое обычное место возле кухонного стола, и профессор налил ему кофе-эспрессо.
– Что ты сделал с этим глупым poliziotto[ 18] , который подкарауливал тебя на лестнице? – спросил Серини.
[16]Добро пожаловать (ит.)
[17]Вперед (ит.)
[18]Уничижительное обозначение полицейского (ит.)
Джьянни медленно покачал головой:
– Он спит на крыше. Вы по-прежнему все на свете знаете, профессор?
– А почему бы и нет? Что мне еще остается?
– Значит, вас допрашивали?
– Такая у них работа. Они не защищают людей. Они задают им вопросы. – Серини пригляделся к избитому лицу Джьянни. – Я вижу, что и тебя допрашивали вполне основательно.
– Они не были грубы с вами? – спросил Джьянни.
– Не-ет. Меня они и пальцем не тронули. Я слишком стар. Если бы они били меня, я бы умер без всякого прока для них. Кроме того, я обладаю un posto nel loggione.
Это выражение означало “место среди богов” и было характерно для речи старика, который за семьдесят лет жизни в Америке развил и отточил для собственного употребления некий жаргон, смесь английского с простонародным итальянским. Профессор приехал
– Чем интересовалась полиция? – спросил Джьянни.
– Они хотели знать, где находитесь ты и Витторио. А поскольку я этого не знал, разговор вышел короткий. – Серини вздохнул. – А о чем ты хочешь меня спросить?
– О том же, о чем спрашивала полиция.
– Разве ты не знаешь, где ты находишься, Джьянни?
– Не вполне, профессор. И вряд ли буду это знать, пока не найду Витторио.
– Почему ты думаешь, что мне известно, где находится этот бешеный assassino[ 19] ?
[19]Убийца (ит)
– Но мы же только что установили, что вы знаете все на свете.
Старик кивнул, словно это был и впрямь ответ на вопрос. Некоторое время он молчал, попивая свой эспрессо.
– Скажу тебе по-честному, – заговорил он. – Я слышу имя Витторио, и мне хочется блевать.
– Почему?
– Потому что у него было все… буквально все… самое лучшее. А он превратил себя в первоклассный кусок дерьма. Veramente prima classe[ 20] . Я не мог этого терпеть. Я смотрю на тебя и вижу, каким он мог стать. И мне очень больно.
[20]В самом деле первоклассный (ит.)
– Мы с ним совершенно разные люди.
– Чепуха. Вы были с ним одно. Братья. Начинали в одном сортире. Но ты выбрался оттуда, а он так и плавает в дерьме.
– Я кончу тем же, если не отыщу его, профессор.
– Не понимаю.
– Просто поверьте мне на слово и помогите. Можете вы это сделать?
Эдуарде Серини глядел куда-то вдаль. Наконец он кивнул.
– Я считаю, что Витторио последний раз приходил повидаться с вами лет десять назад, – сказал Джьянни. – Верно?
– Si.
– И чего он хотел?
– Показать мне картину.
– Чью?
– Свою.
– Расскажите мне о ней.
– Не о чем особенно говорить. К тому же я не вижу…
– Пожалуйста, профессор. Просто расскажите мне, как это было.
Старик несколько минут собирался с мыслями.
– Да нелепо все это было, – сказал он. – Витторио показывает мне картину и говорит, что совсем недавно ее закончил. Хочет знать, удачная ли она. С моей точки зрения. Я сказал, что удачная. Он спрашивает, годится ли она на продажу. И я опять ему сказал, что годится. – Серини посмотрел на художника через стол. – Ну, он говорит, что это первая его картина за несколько лет, и как, мол, уверен ли я, что просто не хочу сделать ему приятное. А я ему в ответ: мол, не собираюсь делать приятное вонючему убийце. Это смертный грех, когда данный Богом талант меняют на дерьмо, как это сделал он. И пошел, говорю, к чертям из моего дома, пока я тебя отсюда не вышвырнул.