Заложники Рока
Шрифт:
– Почему? – хозяин Тихой Пристани едва заметно приподнялся с предоставленного ему тяжелого дубового табурета. – И кстати, могу я в ближайшее время встретиться с месьором да Каденой? Мне поручено сообщить ему кое-что…
– К сожалению, я не настолько искушен в некротической магии, чтобы дать вам возможность потолковать с душой мертвого, – мрачно уронил Одноглазый. – Рейе, как и его отец, ушел за Грань.
– Хасти, вы в этом уверены? Это совершенно точно? Тому имелись свидетели? – голос ди Нороньи прозвучал как-то уж очень бесстрастно. – При каких обстоятельствах произошло сие прискорбное событие?
– Точнее некуда! – не удержавшись, рявкнул король Аквилонии. – В нем торчало с десяток стрел, и на следующий день я сам складывал ему погребальный костер!
Подслушивают обыкновенно под дверью, иногда под окном. Ушлые соглядатаи на жалованье у тайных служб, случается, узнают чужие тайны через кружку, приставленную донышком к стене комнаты переговоров, или скрытые отдушины в замковых стенах. Однако вряд ли можно подслушать разговор, ведущийся в закрытом помещении, находясь от этого помещения в полусотне шагов. Так, во всяком случае, полагали зингарские гвардейцы, на время переговоров выставленные вокруг дома одноглазого мага, и потому четверо подростков, лениво беседующих на берегу Синрета, не вызвали у них никаких подозрений.
Тем не менее магия, даже самая нехитрая, помогает обойти множество запретов. Коннахар, Ротан и Льоу при посредстве Айлэ и ее невеликих магических способностей занимались именно тем, чем заниматься не следовало – сиречь подслушивали. Лишенные стекол окна горницы, где договаривались меж собой высокие стороны, весьма облегчали им эту задачу.
– А теперь о чем речь? – дежурно поинтересовался Ротан.
– Гарен Астарак ссылается на параграф двенадцатый Шамарского уложения «О выморочных землях», – скучно переводила Айлэ. Простенькое заклятие, родственное «Орлиному глазу», многократно обострило ее слух. – Дескать, лишенные правителя земли переходят под власть того трона, который первым объявит на них свои права и первым вступит в их пределы. Еще он намекает на ваганум твоего, Конни, отца в отношении короля Нумедидеса. В ответ Лайвел приводит то же уложение, примечания к параграфу восьмому, и напоминает историю с затянувшимся восхождением Чабелы Зингарской на трон. Среди зингарского посольства волнение и возмущение, похоже, Лайвел им наступил-таки на больную мозоль… Нет, положительно, Астарак и Лайвел друг друга стоят. Вот не думала, что дворецкий князя Драго такой завзятый законник.
– А как же, – фыркнул Коннахар, придвигаясь поближе к подружке. – Зачем бы иначе Драго его держал? Небось туго сейчас приходится месьору Астараку…
– Гарен Астарак: Бурготский Конвент восьмидесятого года, статья «О протекторате»… Лайвел: Трехстороннее Соглашение в Асгалуне, год восемьдесят девятый, статья «О дружбе и границах»… Астарак, «Закон о престолонаследии»… – Айлэ протяжно зевнула. – Мне обязательно все это повторять? Они там сыплют статьями, параграфами и уложениями, будто два мастера-фехтовальщика сошлись насмерть, мне за ними не угнаться. Оно, конечно, страшно познавательно, но уж-жасно скучно…
– А что отец? – спросил Коннахар.
– По большей части помалкивает. Но уж если что-то скажет, то как припечатает… О, вот теперь говорит Спарра! Митра Светоносный, ревет, как бык, прямо в ухо! Дословно: «Легионы Зингары уже в Рабирах и отступать не намерены! Что же до всех ваших многословных рассуждений, благородные месьоры, то при всем моем уважении к владыке Трона Льва я что-то сомневаюсь, чтобы он развязал войну с Зингарой из-за клочка чужой земли, с Аквилонией почти не граничащей! Одно из двух: либо тут пустое бахвальство, либо обычное недомыслие!»
– Вот сейчас король Конан его обласкает… – хмыкнул Льоу.
И точно, от зияющих пустыми рамами окон донесся угрожающий рык, различимый даже обычным слухом:
– Одно из двух, Спарра: либо я по старческой тугоухости твоих слов не слышал, а ты их не произносил, либо ты только что назвал короля Аквилонии пустозвоном и дураком! Ну?!
– Кто-то засадил кулаком в столешницу, аж посуда звенит – угадайте
– …разумеется, Вашему величеству послышалось, – сказал ди Норонья.- Бряцание оружием – не лучший способ решения трудностей. К тому же он чрезвычайно дорого обходится и короне, и ее подданным. Тем не менее, ситуация должна быть как-то разрешена и желательно в ближайшее время. Другой столь удобный случай вряд ли предвидится – здесь присутствуют все заинтересованные лица, за исключением разве что госпожи Чабелы, но, полагаю, мое мнение будет целиком и полностью совпадать с ее пожеланиями. По ряду вполне понятных причин военное столкновение с Аквилонией представляется нашей королеве неприемлемым, но и промедление в рабирийском вопросе – недопустимым. Полагаю, все с этим согласны?
– Простите, граф, – буркнул неугомонный Спарра. – Я безусловно прошу прощения у Его величества короля Конана за мою недавнюю несдержанность, и все же хотелось бы окончательно прояснить вопрос. Мы не собираемся воевать с Троном Льва, мы стремимся занять исконно принадлежащие нам земли. Если с кем-то мы и воюем, так это с горсткой рабирийских бандитов, а они нам не помеха – на нашей стороне подавляющее преимущество в силе и выигрыш во времени. Стоит дать команду, и мои легионы выйдут к Алимане через седмицу. Мы можем довольно легко перебросить в Рабиры еще по меньшей мере пять тысяч клинков…
– А я могу довольно легко создать огненную стену высотой в десять локтей и длиной в лигу, – меланхолично сообщил одноглазый маг. – Правда, пока не могу сказать, насколько быстро эта стена будет передвигаться. Возможно, весьма быстро, так что пять тысяч клинков убежать не успеют. Это так, месьор Спарра, к слову о ваших и наших способностях. Даже если не принимать в расчет вмешательство Трона Льва.
– …И снова я подчеркиваю, – с нажимом повторил Норонья, награждая упрямого тысячника таким взглядом, что тот чудом не обратился горсткой пепла, – что вооруженное противостояние не входит в наши интересы. Мы пришли не завоевывать чужое, но получить свое. Однако переговоры с точки зрения силы, как, впрочем, и с позиций беспристрастного закона, явно зашли в тупик – стороны, по сути, равны, и ни одна не хочет уступить. Остается последнее средство… Ваше величество, – почтительный кивок в сторону правителя Аквилонии, – придерживается мысли о том, что судьбу Рабиров должны решать сами рабирийцы, причем без всякого стороннего вмешательства. Насколько я понимаю, эту вашу мысль разделяет как достопочтенный представитель народа Лесов, так и месьор Хасти. Что ж, это разумно. В таком случае, разрешите мне задать всего один вопрос… – хозяин Тайной Пристани слегка помедлил, выдерживая надлежащую паузу, – Ваше величество, и вы, господин магик… что вы будете делать, если гули добровольно и без принуждения выберут переход под руку Зингары?
– Скажу «скатертью дорога», – сразу и не очень-то вежливо откликнулся киммериец. – Пусть становятся зингарской провинцией, раз они сами того хотят. Главное, чтоб захотели. И чтобы я знал: это действительно их выбор.
– Присоединяюсь, – пошептавшись с Лайвелом, кивнул Одноглазый.
– Итак, дело за малым, – подвел итог Эрманд ди Норонья, умудрившийся завладеть вниманием всех присутствующих (и, хотя он этого не знал, засевшей на озерном берегу компании принца Коннахара), – за возможностью рабирийцев принять и высказать свое решение. Возможно, я слишком вольно отношусь к вашим обычаям, месьор Лайвел, и заранее прошу меня простить, но хотелось бы знать – нельзя ли каким-то образом ускорить выборы вашего правителя? Что для этого требуется – встреча в каком-то определенном месте старейшин ваших семейств или собрание вообще всех обитателей Рабиров, имеющих, скажем так, право голоса?