Заложники
Шрифт:
Плюснин неловко поежился.
– Колись, колись!
– Начальник шутливо боднул его кулаком в плечо.
– Готов ведь был зарубить меня, а?… И нечего тут краснеть, я это в момент просек. И тогда же, наверное, понял, что ты тоже мужик. Потому что только настоящий мужик, защищая семью, способен на все. Ты понимаешь, о чем я толкую? Я не о судах и не ментовской заступе - тут у нас всякий готов сопли мотать на кулак, скулить и жаловаться. А вот так - чтобы с оружием да навстречу врагу…
– Какой же вы враг!
– Плюснин смущенно прикашлянул.
– Это ты брось!
– прикрикнул Черкизов.
–
– В глазах Черкизова зажглись шальные огоньки.
– И это, Матвей, похлеще любого хмеля! Потому что, когда ты один против всех, время правил и законов кончается. Отныне тебе можно все, и ты - вне закона. А значит, руби в капусту и дави в кашу! Ты прав уже только потому, что ты один.
Плюснин удивленно поглядел на Черкизова.
– Что, не ожидал?
– Евгений Михайлович снова улыбнулся, отечески положил ладонь на плечо подчиненного.
– Так что ты не тушуйся и лишнее не думай. Считай, что в заложника мы только играемся. А на самом деле один мужик решил помочь другому. Вот и все.
– Вы поймите, у меня просто не было выхода…
– Не оправдывайся.
– Черкизов покачал головой.
– Оправдываются те, кто считают себя виноватыми, а тебе-то в чем виниться?
– Ну как же, все-таки превысил эти… Как обычно говорят-то?… - Матвей сбился.
– Вот видишь, и сам не знаешь, что бормочешь. Потому что от лукавого твоя речь. Все ты, Матюша, знал! И не хрен теперь извиняться.
– Рука Черкизова крепче стиснула плечо Плюснина.
– И что за дочкой не уследил - тоже бывает. Как говорят: у семи нянек - четырнадцать сисек и ни одного глаза.
Матвей невесело улыбнулся.
– Как там следствие-то? Не нашли еще Марину?
– Пока нет.
– Но Харитонов ведь тебе звонил, докладывал, наверное, о новостях?
– Да я больше сам ему названиваю.
– И правильно делаешь. Они, конечно, парни обязательные, но и их лишний раз потеребить не мешает. Кстати, можешь передать Харитонову, если найдут девочку, я и премиальных отстегну, не поскуплюсь.
От этих слов что-то разом потекло в груди Матвея. Словно начал оттаивать угловатый кусок льда. На глазах сами собой выступили слезы, а шахматные фигурки расплылись и помутнели.
– Спасибо, Евгений Михайлович… - Он ширкнул носом и, окончательно расслабившись, начал рассказывать о всех последних новостях. Чуть склонив седовласую голову, Черкизов внимательно слушал. Кивая в такт словам водителя, нервно тискал в кулаке шахматную фигурку.
– Ничего, Матюш, мы этих подонков достанем. Может, и я на досуге что-нибудь придумаю. Слава богу, не один «Кандагар» подобными вещами занимается. И ребятки у меня крепкие имеются. Короче, скрутим уродов, уж поверь мне на слово…
Глава 19
Поход, разумеется, начали с центрального рынка. Именно здесь обилие выходцев с юга могло разогреть компанию до нужного градуса. Шли нарочно без шапочек, открыто демонстрируя свастику и бритые черепа, нагловато подмигивая
– Сколько, сколько?!
– Бешено вращая красными глазками, Геббельс тряхнул замшевой курткой.
– За эту дерюгу ты хочешь пять кусков?
– Могу уступить, - торопливо залопотал полнолицый китаец.
– Четыре пятьсот. Атлишная кожа! Лучче не найдешь!…
– Эту дрянь ты у себя дома вместо коврика в прихожей постели!
– Череп выхватил у Геббельса куртку, швырнул на прилавок.
– Уроды черномазые! Уже и тут от них не протолкнуться.
Пожалуй, Череп выделывался больше всех. И было из-за чего. Около месяца назад его, возвращавшегося в подпитии домой, остановили двое кавказцев. Может быть, дагестанцы, а может, и чечены. Пьяненький Череп мало что запомнил из их сумбурных речей, - только рассказывал потом, что поминали Кизляр с Грозным, говорили о какой-то особой правде ваххабитов. Потом Черепу разбили лицо, угрожая ножом, поставили на колени. Далее рассказ приятеля становился совершенно бессвязным, но подробностей от него и не требовали. Главное, что Череп готов был мстить - всюду, где только представлялась такая возможность. Вот и на этом рынке он разливался соловьем, матом понося иноверцев, цепляя с лотков товар, словно бы невзначай тыча кулаком в грудки низкорослых торгашей. Когда неподалеку от них стала группироваться команда темнокожих крепышей, пришлось крикуна чуток урезонить. Взгляды, которые бросали на них насупившиеся южане, были красноречивее всяких слов.
– Еще и косятся, скоты!
– Череп скрипел зубами.
– Чего ты хочешь, у них, косоглазых, иначе не получается. Недоделки от природы.
Над незатейливым каламбуром шумно посмеялись.
А еще через полчаса они уже паслись близ китайского квартала, поджидая подходящих клиентов. Трехэтажные старенькие бараки образовывали здесь некое подобие каре. В советские незапамятные времена сюда селили студентов из арабских стран, из братского Вьетнама. Позднее на смену студентам пришли торговцы фруктами, беженцы из горячих точек и обычные пришлые нелегалы. Жили тесно и не сказать, чтобы очень богато, с облавами обычно мирились, от милиции откупались валютой. И сюда же забредали в ночную пору скучающие толпы «золотой» молодежи - потренировать глотки, почесать кулаки.
На этот раз дичь сама вышла на своих охотников - двое смуглолицых парней, один из которых нес студенческий дипломат. Характерный разрез глаз, черные прямые волосы, невысокий ростик, - может, шагали с учебы, а может, и с рынка. В подобные тонкости друзья Ленчика предпочитали не вникать, тем более что своих российских студентиков они тоже нередко бивали, испытывая умников на прочность. Интеллигенция на то и интеллигенция, чтобы «нормальные парни» время от времени учили ее патриотизму и уму-разуму…