Заманивая к алтарю

Передельский Денис

– Как же ее выписали из больницы?

– Брат постарался. В больнице он договорился, а у себя дома целый медицинский кабинет оборудовал, приходящего врача пригласил и нанял сиделку. Но маме все равно становится хуже.

– У меня есть несколько знакомых – хороших врачей, – сказала я. – Могу позвонить им и попросить осмотреть вашу маму.

При этих словах мой жених чуть сам на тот свет не отправился. Макароны словно застряли у него в горле. Он смотрел на меня с неприкрытым ужасом в широко распахнутых глазах.

– Спасибо, не надо, – выдавил он, наконец, из себя ответ. – Ни в коем случае, ее нельзя беспокоить. Нас строго предупредили на этот

счет. Рядом должны находиться только лечащий врач, к которому она привыкла, и самые близкие родственники.

– Ну, не надо, так не надо, – обиделась я.

Подумаешь, барин нашелся. Ему и так навстречу идут, а он тут еще норов свой показывает. Я настолько обиделась, что весь наш дальнейший разговор свелся к обмену сухими, полуофициальными фразами. Мы еще раз обговорили условия моего контракта: я выдаю себя за его супругу, и приезжаю на день навестить умирающую свекровь. Знакомлюсь с братом, и убеждаю его в том, что у нас с семейной жизнью полный порядок. Затем получаю свои деньги и уезжаю. За работу жених предложил мне тысячу долларов, но я зачем-то заартачилась, заявив, что за такие хлопоты мне и половины хватит.

– И все-таки меня терзают сомнения, – сказала я, когда мы в сотый раз повторили основные условия. – Вдруг ваш брат заметит, что его надувают. И мне будет неловко, и вам ничего хорошего это не принесет, вы же сами говорили.

– Но если вы откажетесь, будет еще хуже, – привычно взвыл мужик, и я испугалась, что он вновь падет на колени. – Подумайте, своим согласием вы можете восстановить благополучие и равновесие в нашей семье, но отказом можете все окончательно разрушить.

Я задумчиво пережевывала креопата, и думала о том, как ловко мужик сумел меня подловить. Тонкий психолог, а говорил, что с женщинами у него проблемы. Вон ведь перед каким выбором меня поставил. Или соглашайся и заработай деньги, или откажись и разрушь семью. Знает, подлец, женские слабости. Ни одно женское сердце не останется черствым, когда речь идет о семейных переживаниях.

– Хорошо, я даю вам предварительное согласие, но окончательный ответ будет только завтра. Мне надо посоветоваться с дочерью.

На этом наш разговор практически исчерпал себя. Мы ели блюда из общепитовской столовой, которые непостижимым образом оказались в ресторане и подавались под диковинными названиями, пили вино, а потом водку. В отношении потребления алкогольных напитков я никогда не держала себя в узде, но и не напивалась до беспамятства. Не было такого намерения у меня и на этот раз. Немного сухого вина, немного водочки по идее должны были приподнять изгаженное за день настроение. Но вместо этого я в какой-то момент почувствовала, что почва уходит из-под ног, звуки становятся все тише, а в глазах плывут радужные круги. Последним, что отпечаталось в моем затухающем сознании, были большие и печальные глаза моего кавалера, имя которого я снова забыла спросить.

Пробуждение далось мне с невероятным трудом. Вслед за солнечным светом, бьющим из окна прямо в глаза, явилась ужасающая головная боль. Стоило пошевелиться, как кровь бешено запульсировала в висках, голову стиснуло, словно огненным обручем, и я вновь бессильно повалилась на подушку. Из моих уст исторгся мучительный стон, а в голове замаячила мысль о спасительном холодном компрессе. Эх, ну почему до сих пор не изобрели домашних роботов, которые могли бы исполнять все твои желания по щелчку пальцев? Робот с компрессом мне бы не помешал.

Я закрыла глаза и расслабилась, пытаясь унять

головокружение. Передо мной то и дело возникали и испарялись яркие мысленные образы. Я не сразу сообразила, что являлись они из вчерашнего вечера. Странно, но я почти ничего не помнила, и воспоминания приходили ко мне обрывочными и какими-то размытыми. Вот промелькнул ресторан, хамоватая официантка… Затем явилось чье-то невообразимо жуткое мужское лицо, показавшееся мне знакомым. Как его зовут? Владик, Вадик, Дима, Костя, Юра?.. Я перебрала в уме больше двух десятков мужских имен, включая Никифора и Акинфея, но ни одно из них не вызвало у меня абсолютно никаких ассоциаций. Безымянный мужик все больше овладевал моим воображением, но его образ становился все более размытым. Устав от напряженной работы ума, я с огромной неохотой разлепила глаза и вскрикнула от неожиданности, увидев, что надо мной склонился тот самый безымянный мужик. Он пристально смотрел на меня, точно хотел прочитать мои мысли или прожечь мне лоб взглядом. Заметив, что я проснулась, он удовлетворенно улыбнулся и произнес:

– Доброе утро. Как спалось на новом месте?

– Спасибо, весьма хреново, – вяло отозвалась я и приподнялась на локте, с благодарностью принимая из его рук стакан с ледяной минеральной водой и две таблетки аспирина.

Одним махом проглотив таблетки, я с жадностью осушила стакан до самого донышка.

– Еще? – спросил мужик и, не дожидаясь ответа, вновь наполнил стакан.

Вторую дозу я пила гораздо медленнее, смакуя каждый глоток. Голова все еще побаливала, но боль постепенно отпускала и возвращалась лишь тогда, когда я неосторожно совершала резкое движение. Даже радужные круги перестали плыть перед глазами.

Немного придя в себя и собравшись с мыслями, я, наконец, могла приглядеться к окружающей обстановке. Секунды хватило на то, чтобы понять: проснулась я не у себя дома. Небольшая комнатка, залитая ярким дневным светом из единственного, большого окна посреди стены, походила на гостиничный номер. Минимум мебели и максимум уюта. Односпальная кровать, на которой валялось мое бренное тело; картина над головой; прикроватная тумбочка со стоявшими на ней дешевым китайским будильником и простенькой вазой с тремя искусственными розами; небольшой платяной шкаф у стены и пара мягких стульев – вот и все, что составляло интерьер комнаты. Уютно, но это была не моя комната.

Лысоватый мужик с кислой физиономией продолжал возвышаться над кроватью с опустевшей бутылкой минералки в руке. Он с любопытством наблюдал за мной, явно ожидая вопросов. Тут я поняла, что не помнила, как ушла из ресторана, и с отвратительной догадкой полезла рукой под простынь. К счастью, я была одета. На мне была чья-то пижама, но это ничего не значило. Я вопросительно взглянула на мужика, а тот будто ожидал подобную реакцию и поспешно заверил:

– Ничего не было.

– Где я вообще нахожусь, и кто вы такой? – поинтересовалась я, на всякий случай подтянув колени к груди и оправив на себе простынь.

– Не волнуйтесь, ничего страшного не произошло. Помните меня? Мы вчера вместе ходили в ресторан. Там вы немного… увлеклись и потребовали немедленно ехать к маме.

– К маме? – недоверчиво переспросила я. – Зачем, я же была у нее позавчера!

– Вы не поняли. Мы поехали к моей маме, которая тяжело больна. Вспоминаете? Мы с вами женаты, и приехали навестить умирающую старушку.

– Мы женаты!? – заорала я, чувствуя, как волосы на моей голове встают дыбом. – У меня что, амнезия? Почему я ничего этого не помню?