Замарашка
Шрифт:
Заместитель. И что, вам не нравится?
Режиссер. Ахинея какая-то, бессмыслица.
Заместитель. Извините, но вы же сами хотели, чтобы так было… для этого…
Режиссер. Для чего?
Заместитель. Обер… ну… этого…
Режиссер. Оберхаузена. И что это еще за абсурд, который говорила Мачеха: будто самое большое зло ей причинили братья Новачки, избив ее за то, она спалила их хозяйство! А спалила она потому, что они были в вермахте.
Заместитель. Ну, конечно, это же мне коллега из тюремного ведомства рассказывал. Но это очень хороший текст.
Режиссер. Кроме того, есть еще один момент, менее важный, но очень деликатный. Не знаю, стоит ли, чтобы они все говорили, будто это вы им больше всех помогли в жизни.
Заместитель. Честно говоря, меня тоже это немного обеспокоило. Но в конце концов вы сами хотели, чтобы они говорили искренне. Первая дочка немного фармазонила с этими родителями, особенно по поводу матери.
Режиссер. Ну это, как раз хорошо, такая сцена возможна, она трогательная. И родители не будут цепляться.
Заместитель. Ну вот видите!
Режиссер. Но как же быть с этой Золушкой?
Заместитель. Да, неприятный инцидент.
Режиссер. Так придумайте что-нибудь. Вы, наконец, профессионал.
Заместитель. А не проще было бы заменить её какой-нибудь другой?
Режиссер. Знаете, такие советы… Ладно, конец перерыва! Начинаем снимать! Пожалуйста, Мачеха.
Во время всей беседа Режиссера и Заместителя на втором плане Оператор готовится к съемке. На стол под простыню ложатся обе дочки. По требованию Оператора несколько раз обе садятся прямо, говорят что-то шепотом и снова ложатся. Рядом стоит Мачеха в папильотках.
Режиссер. Прошу свет! Репетируем, уважаемый пан Зютек! Тишина в кадре!
Мачеха. Доченьки мои, проснитесь! Что вам принести на завтрак?
Первая и вторая дочки садятся и говорят вразнобой.
Первая дочка. Ах, маменька, какая ты милая!
Вторая дочка. Ах, маменька, какая ты хорошая!
Режиссер. Что с вами?
Первая дочка. Нужно было «милая». Это она нахомутала.
Вторая дочка. Добрая!
Первая дочка. Милая!
Вторая дочка. Добрая!
Режиссер(кричит). Стоп! Чтоб вы мне выучили текст! На сегодня конец съемок!
Занавес
Поздний вечер. Комната, где спят девушки. Восемь кроватей, ночные тумбочки, зарешеченные окна. Девушки сидят или лежат в кроватях, на них одинаковые ночные рубашки с меткой колонии. Одна из девушек спит. Замарашка лежит на кровати и обломком грифеля что-то пишет на листке. Мачеха приготавливает «инструменты» для татуировки: крепко привязывает ниткой две иглы к карандашу, размешивает в чернильнице тушь.
Мачеха. В порядке. Валяй, иди!
Принц. Отец, становись на шухере.
Отец срывается с кровати, надевает тапки и в ночной рубашке приникает к дверям, прислушиваясь и время от времени заглядывая в замочную скважину. Принц вытаскивает из-под подушки пачку сигарет.
Мачеха(удивленно свистит). О господи, сигареты!
Принц. А ты как думала? Подкинул мне этот молодой осветитель.
Мачеха. Меня больше устраивает режиссер.
Принц. Фрайеришка!
Мачеха. Зато на «Фольксвагене», о Иисусе!
Вторая дочка. «Фольксваген» уже отошел. Теперь — только «Вольво». (Мачехе). Ну так ты накалываешь меня?
Мачеха. С таким-то можно прошвырнуться за город или до Крыницы. Там есть открытая эстрада на сто пятьдесят мест… Что я должна тебе наколоть? «Помни слова матери»? Это будет П.С.М.
Принц. Этот режиссер — кривляка, ловчила да еще химичит и смахивает на легавого.
Мачеха. Отчего же на легавого? Он такой барин.
Вторая дочка. Лучше наколи: «Помни, пригрела тебя решетка».
Мачеха. П.П.Т.Р. На одну букву больше.
Вторая дочка. Не волнуйся, сочтемся.
Мачеха. Держи губу.
Вторая дочка оттягивает пальцами и выворачивает нижнюю губу. Мачеха со знанием дела принимается за татуировку на внутренней стороне губы.
Принц. А чего этот режиссеришка от тебя хотел? Эй, слышишь?
Золушка. Ничего.
Принц. Ой, ли?
Золушка. Говорю, ничего.
Принц. Ясное дело — не желаешь валять дурака. Ну, что тебе до всего этого? (Закуривает сигарету, затягивается) Кинуть тебе? Хочешь курнуть?
Золушка. Нет.
Отец(от дверей). Кинь мне, кинь…