Заметки непутевого туриста

Петрушко Эдуард

Картина, открываемая с горы, быстро выдернула нас из пучины безразличия и вакуума, образовавшегося в ходе нудной поездки. Ялта и Алупка выглядели как маленькие зародыши мифических чудовищ, уютно расположившиеся на берегу большого озера. Дали манили и завораживали, хотелось кричать и молчать одновременно. Я представлял себя чайкой, парящей над просторами, и камнем, летящим вниз. Насладившись видам до легкого отупения, пошли между рядами кафе, фотографов с сапсанами и лемурами и торговцев сувенирами.

Молодые темнокожие удальцы истошным голосом зазывали отведать шашлыка, плова, лагманов и предлагали отведать прочие

кавказские блюда. Есть действительно хотелось, и не только есть – организм требовал подкрепить естественные положительные эмоции коньяком. Всё было бы хорошо, но местные зазывалы своим хамством переплюнули даже арабов возле пирамиды Хеопса, которые нагло втюхивали по тройной цене дешевые сувенирчики.

Зазывалы горы Ай-Петри фактически застывали в прыжке и кричали тебе в ухо о том, что у них «самый лучший шашлык». Если потенциальный клиент не реагировал, то они практически ложились поперек дороги и, хватая за ноги, доказывали, что больше такого мяса я не попробую, даже если стану профессиональным поваром. После десятой попытки насильно затащить покушать ответил зазывале что-то резкое. В ответ получил какой-то хамский выкрик.

Коньяк, 130 килограммов боевого веса и неплохая физическая подготовка заставили остановиться, взглянув в глаза невоспитанному торговцу мясом. Из моих уст прозвучало что-то еще более грубое. Высказываю на понятном языке что я думаю о их бизнесе и их навязчивом поведении. Однако торговцы, которые, как оказалось позже, все являлись татарами, быстро начали сбиваться в стаю для проведения акции воспитания занесшегося верзилы.

Позже, оценивая ситуацию, я не держал обиду на татар, у которых своя правда и своя нелегкая жизнь. А тяжелые будни у них началась так это примерно 18 мая 1944 года, когда вождь всех народов за неземную любовь к фашистской Германии в одночасье вытурил всех татар с Крымского полуострова. В наше время жизнь крымских татар проходит в постоянной войне с местными властями за каждый участок земли на их исторической родине. Их не любят ни власти, ни местные, ни туристы. Они одиноки, никому не нужны и от этого слегка агрессивны. Окружающая обстановка заставляет вести стайный образ жизни и быстро давать отпор любым попыткам отбить уже завоеванное или совестно реагировать на конфликтные ситуации.

Разлад с татарами, не сулил мне ничего хорошего и динамично накалялся. Меня уже окружало около 30 человек, похожих друг на друга и хаотично выкрикивавших завуалированные угрозы. В свою очередь заднюю не сдаю – на меня смотрят 2 сына и туристы, ни один из которых, кстати, даже не попытался вмешаться в ситуацию.

От пустых угроз перешли к более выверенным и обидным заявлениям – начал снимать майку, часы и цепи, готовясь к схватке. Попытался обвинить собравшихся в барыжничестве и наглом, навязчивом ведении бизнеса. На что получил ответ, что барыги – это продавцы наркотиков, а активное зазывание покушать – это их бизнес. Логично.

Обстановка приближалась к фронтовой, количество воинствующих татар приблизилось к 70-ти. На увеличение числа противников заявляю, что сдохну под их мангалами, но не отступлю, и предложил, ссылаясь на общепринятые мужские устои, устроить кулачный поединок один на один.

Базарное татарское войско тут же выставило пару бойцов на выбор, один из которых был чемпионом Крымской области по боксу, а второй, как оказалось позже, – бывшим спецназовцем. Большая

часть татар была вооружена оружием пролетариата – палками и камнями, в глазах горела ненависть. Меня не пугали угрозы, спортивные статусы бойцов и их желание поквитаться за мои обидные слова: я был как минимум в 2 раза больше каждого из них, жал от груди 150, имел неплохую «двойку» и ломающий лоу-кик.

Однако подсобные орудия боя и количество желающих набить мне морду настораживали. Предлагаю устроить гладиаторский бой прямо между их торговыми рядами. Однако меня вежливо попросили «пройти в горы, так как здесь – туристы и бизнес».

Стало слегка некомфортно, спрашиваю: «А в горах для меня яму уже вырыли?» Шутя-смеясь, попытался съехать от поединка в горнолесном массиве и возможных негативных последствий в виде сбрасывания меня с горы Ай-Петри или массового забивания камнями и палками. Пытаясь ретироваться, слышу в спину обидное: «Ну что, обоссался?» Передернуло… Молча развернулся и обреченно побрел в горы. Татарские массы хлынули за мной в ожидании зрелища. По дороге на всякий случай я упомянул, что я не обычный урка, а военнослужащий, служивший в Чечне и прочих горячих точках. На этой почве со спецназовцем у нас завязалась беседа касаемо мест службы и прочего…

Несмотря на легкий позитив в отношениях с одним из 100 человек – не поверите, но их количество достигло примерно этой цифры, вариантов у меня не было. В случае моей расправы с бойцами меня ждала еще максимум победа над парой-тройкой татар, а потом – позорное забрасывание камнями, так как эти предметы ближнего боя из рук возбужденной толпы не выпускались. Тем не менее на ближайшей поляне я снял с себя шлепки и вступил в бой с боксером, который занял профессиональную стойку и выбрал приличную дистанцию.

Бой – это слишком серьезное определение того, что происходило в действительности. Я напоминал медведя, объевшегося бродящих яблок, который пытается укусить охотничью лайку. На все мои попытки сблизиться и тем более ударить татарин-боксер отвечал профессиональным увеличением дистанции и другими уходами из ринговых схваток. Не знаю, сколько бы продолжался этот уморительный бой, который был больше похож на цирковое представление, если бы в круг не вбежала моя супруга, вооруженная моими шлепанцами.

Всё это время супруга ждала нас в одном из кафе, куда она нас пригласила, но мы ее не услышали из-за галдежа зазывал и побрели дальше. Когда между торговцами начались суета и ажиотаж, она сопоставила происходящее с моим взрывным характером и возможностью беды. Выдвинувшись на поле брани, супруга быстро надавала по физиономиям шлепками мне и боксеру, устроив моментальный брейк. Надо отдать должное татарам: женщину они не тронули, и ситуация начала сходить на нет… От противника поступило предложение выпить. Я моментально согласился.

Супруга, чтобы исключить эскалацию конфликта, проследовала вместе с нами в душное помещение. Далее она нетерпеливо наблюдала, как я с парой-тройкой татар пил за дружбу народов теплый самодельный коньяк. Когда на старые дрожжи и психологическое напряжение легло 250 местной чачи, я поплыл, как парусник по волнам.

Позже любимая и водитель, который, кстати, не уехал в этой полукриминальной возне, засунули меня в машину и повезли в санаторий. В дороге я пел «Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…» и угрожал кулаками невидимым врагам.