Замки баварского короля
Шрифт:
То есть оба монарха четко разделяли свои интересы и интересы страны; более того, в их случаях эти интересы входили в противоречие друг с другом. Монарх «от Бога» сумел бы либо примирить в себе эти противоречия, либо полностью подчинить первые вторым. Ни Рудольф, ни Людвиг были к такому монаршему подвигу неспособны — они подчинили интересы страны своим интересам.
Они жили в своем виртуальном мире и пытались заставить жить в нем окружающих. Если простой человек вдруг объявляет себя во всеуслышание Наполеоном и начинает вести себя соответственно, его помещают в психиатрическую клинику. Но если он, считая себя в душе Наполеоном, никому об этом не говорит, откликается на свое обычное имя, спокойно работает и дает волю фантазиям, лишь оставаясь в одиночестве, такого человека никто даже не заподозрит в каких-либо психических отклонениях. И Рудольф, и Людвиг «объявили себя Наполеонами» в масштабах целого государства, да и всего мира.
При таком положении вещей царствование и того, и другого не могло не закончиться трагически, и прослеживается удивительное совпадение в том, как это произошло: Рудольф на семейном совете был объявлен недееспособным и должен был передать
Кстати, оговоримся сразу — мы далеки от того, чтобы взваливать лишь на принца Луитпольда весь груз обвинения в узурпации трона. Ему в силу происхождения было, как говорится, «просто некуда деваться». Политический кризис набирал обороты, правительство Баварии было настроено чуть ли не на переворот. И все же оно не могло пойти на открытое нарушение законности — народ Баварии вполне мог не поддержать (и, скорее всего, не поддержал бы) нелегитимную власть. Единственный выход — регентство, обусловленное «объективной необходимостью». На следующей ступени к трону стоял как раз Луитпольд. Если бы он не принял условий баварского правительства и не стал регентом, то неизвестно, чем бы в том случае завершился заговор министров. Принц Луитпольд своими действиями сохранил в то время корону для потомков Виттельсбахов; можно сказать, спас династию. Мы не говорим, что он это сделал вопреки своей воле. Нет! Конечно, принц являлся «заинтересованной стороной». Но он искренне полагал, что действует в первую очередь на благо своей страны, а не только на свое собственное, как пытаются представить некоторые слишком рьяные защитники Людвига II. И справедливости ради, надо признать, что во время своего регентства он действительно сделал много полезного для Баварии. Скажем же и мы несколько слов о человеке, сыгравшем в жизни нашего героя роковую роль.
19
Маттиас Габсбург (Матвей, Матфий, Матьяш, нем. Matthias, венг. Matyas, чешск. MatyaS; 1557—1619), король Германии (римский король) с 1612 г., избран императором Священной Римской империи 13 июня 1612 г., эрцгерцог Австрийский с 20 января 1612 г. (замещал императора Рудольфа II с 1593 г.), король Венгрии с 16 ноября 1608 г. (коронован 19 ноября 1608 г. под именем Матвея II), король Богемии с 23 мая 1611 г. (коронован в тот же день под именем Матвея II).
Луитпольд Карл Йозеф Вильгельм фон Виттельсбах (Luitpold Karl Joseph Wilhelm) родился 12 марта 1821 года в Вюрцбурге. Он был третьим сыном Людвига I, младшим братом Максимилиана II, отца Людвига II. Изначально предполагалось, что Луитпольд унаследуют греческий престол, занимаемый в то время его старшим братом Оттоном 1(1815— 1867). Однако греческий закон требовал от своего будущего монарха перехода в православие, а Луитпольд наотрез отказался менять веру даже ради короны. Верность католической религии принц сохранил на протяжении всей жизни. Кстати, после греческой революции 1862 года, в результате которой Оттон I был свергнут, права на престол, согласно его завещанию, все же перешли к младшему брату, но Луитпольд никогда даже не вспоминал об этом и не оспаривал права на греческую корону у Георга I, сына датского короля Кристиана IX, избранного греческим монархом после Отгона.
Луитпольд был женат на эрцгерцогине Августе Фердинанде Австрийской, второй дочери великого герцога Тосканского Леопольда II. У супругов родилось четверо детей: Людвиг (1845—1921), Леопольд (1846—1930), Тереза (1850—1925) и Франц (1852—1907). В 1870 году принц принял активное участие во франко-прусской войне.
10 июня 1886 года Луитпольд стал регентом своего племянника Людвига II, а после смерти последнего — регентом своего второго племянника, душевнобольного короля Отто I. Несмотря на таинственные обстоятельства смерти Людвига II, фактически бросавшие тень на репутацию принца-регента, и поначалу явное неприятие его власти в среде оставшейся верной королю части общества, Луитпольд сумел завоевать сердца баварцев. Об этом говорит хотя бы тот факт, что практически во всех баварских городах есть улицы, площади, мосты, названные в его честь: либо Prinzregentenstrasse (-platz, -br"ucke), либо Luitpoldstrasse (-platz, -br"ucke), наряду с обязательными Ludwigstrasse (-platz, -br"ucke) и Maximihanstrasse (-platz, -br"ucke), носящими имена его брата-короля и несчастного племянника. Ирония судьбы!
Во время правления Луитпольда — недаром он был Виттельсбахом! — Мюнхен вновь обрел славу культурной столицы Европы (как было и при Людвиге I, и при Максимилиане II; за что боролся и Людвиг II вместе с Вагнером). Принц-регент покровительствовал искусствам и наукам. Его имя ныне носят многие учреждения культуры, такие, как Prinzregententheater в Мюнхене, Luitpoldarena и Luitpoldhalle в Нюрнберге. Luitpoldfeld (Поля Луитпольда), находящиеся также в Нюрнберге, станут впоследствии печально знаменитым местом проведения парадов национал-социалистов, наряду с Zeppelinfeld (Полями Цеппелина)… 12 декабря 1912 года принц-регент Луитпольд скончался в Мюнхене. Его сын стал последним королем Баварии Людвигом III. В настоящее время главой дома Виттельсбахов является праправнук Луитпольда и правнук Людвига III Франц (с 1996 года).
Одним из первых действий Луитпольда во главе баварского правительства стало открытие 1 августа 1886 года для всеобщего обозрения «сказочных замков» Людвига II…
Но вернемся к сравнительным характеристикам Людвига II и Рудольфа II. Конечно, необходимо учитывать, что к печальному
Были ли они в полном смысле этого слова психически больными людьми? На этот вопрос однозначного ответа нет. Историки-психиатры расходятся в диагнозах обоих, которые, кстати, практически совпадают: от маниакально-депрессивного психоза (чередование фаз повышенного и пониженного настроения, то есть возбуждения и депрессии, что наблюдалось и у Рудольфа, и у Людвига) и паранойи (Людвигу однозначно поставили именно этот диагноз) до так называемого пограничного состояния (состояние сильного невроза, которое, безусловно, присутствовало у обоих монархов) или психопатии (индивидуальные, не вполне обычные, особенности характера, но ни в коем случае не психическое заболевание).
Если рассматривать «историю болезни» Людвига с окончательным диагнозом «паранойя», то картина рисуется следующая. Профессор П.И. Ковалевский пишет: «Под именем паранойи, или первичного помешательства, разумеется такое расстройство умственных способностей, при котором в обычный круг мышления, в обычное сочетание представлений, в обычный, признаваемый нами за правильный, образ жизни и действий врывается круг безумных идей в виде ограниченного бреда. Таким образом, при этом происходит раздвоение сознания в человеке: с одной стороны, он живет здоровою жизнью, ее интересами, делами и обстоятельствами, с другой стороны, внутри себя такой больной таит болезненные мысли, бредовые идеи и целый ряд безумных представлений… Содержание бреда таких больных может быть весьма разнообразно, в зависимости от политических и общественных обстоятельств данного времени и от данных свойств, симпатий и антипатий человека, воспитания и увлечений… Не менее, если не более важную роль в содержании и развитии болезни играют и личные особенности человека. Болезнь эта в огромном большинстве случаев развивается на наследственной болезненной почве. Зачатки нервной неустойчивости, зачатки болезненных проявлений характера, влечений и проч. в дальнейшем возрастают и в зрелом возрасте дают уже готовый созревший болезненный плод. Особенно хорошо обработанным и выкристаллизованным этот плод является в тех случаях, когда унаследованные качества и свойства характера и душевной деятельности находят себе поддержку и укрепление в воспитании и обстоятельствах дальнейшей жизни данного лица… Уже от природы он (Людвиг. — М. 3.) унаследовал болезненную, мечтательную и фантазирующую натуру, дарования, в которых блестящие умственные способности заглушались гениальными созданиями воображения. Воспитание, образование, обстановка, обстоятельства жизни и случайности сделали то, что не рассудок взял перевес над образами фантазии, а воображение и фантазия одержали победу над рассудком. Рассудок подломился, создалась душевная болезнь. Но мы знаем, что душевная болезнь, поразившая короля, такого свойства, что она представляется государством в государстве. Она представляет болезненный остров в живом и здоровом море жизни. У такого больного является двойственность сознания: с одной стороны, вся обычная жизнь с ее нуждами, требованиями и делами, с другой стороны, жизнь личная, жизнь воображений и фантазий. Первая жизнь дозволяет человеку быть обычным человеком, исполнять государственные и общественные обязанности, быть мужем, отцом и гражданином, вторая — делает его сумасшедшим. До тех пор пока эти две жизни могут существовать совместно, при подчинении второй жизни требованиям первой, до тех пор такой больной мыслим в обществе; но когда требования второй жизни начинают тяготеть и преобладать над требованиями первой — этот человек неправоспособен.
Людвиг II при всех его болезненных проявлениях почти до конца жизни являлся умным, находчивым, сообразительным и настойчиво отстаивающим интересы королевства королем. Диво ли, что при его правильном управлении как короля, при его уединенной и замкнутой жизни его подданные знали его как мудрого короля и настойчивого охранителя государственной самостоятельности даже пред лицом железного человека. С этой точки зрения Людвиг II по праву пользовался преданностью и любовью баварцев.
Но этого мало. Его болезненные страсти — страсти в высокой степени благородные и возвышенные. Он тратил десятки миллионов на постройки дворцов. Страсть в высочайшей степени благородная и заслуживающая полного сочувствия и одобрения. Людвиг тратил на эти дворцы не государственные деньги, а свои личные, те деньги, которые государство отпускало ему на его личные потребности. Он тратил их на высокохудожественные произведения и тем украсил государство, развивал в нем возвышенные вкусы и потребности и этим привлек тысячи путешественников в Баварию и создал ей славу и обогащение. Наконец, он тратил деньги в своем государстве и тем обогатил десятки тысяч подданных»{10}. (Кстати, несмотря на неудачи на политическом поприще, Рудольфа II, диагноз которого мы здесь детально разбирать не будем, до сих пор очень чтят в Чехии в ряду национальных героев, обусловивших впоследствии процветание народа.)
Согласитесь, что если не брать во внимание «факты», тиражируемые тогдашней проправительственной прессой, о которых мы уже вскользь упомянули выше, и которые будем подробно разбирать в последней главе этой книги, то на основании приведенного заключения профессора П.И. Ковалевского вырисовывается не столь уж безнадежная картина. Ближайшее окружение короля просто не смогло (или не захотело?) направить его природные наклонности в нужное русло, тем самым оградив Людвига от самого себя. Кстати, в первые годы своего правления он очень охотно выслушивал советы своих министров, старался максимально следовать им, внимательно вникал в государственные дела и был очень послушным и благодарным учеником.