Замки из песка
Шрифт:
Порой, сама отказываюсь верить в реальность происходящего. Постоянно думаю о том, как оказалась в таком жалком положении, стала зависима от Игоря. В какой именно момент произошел этот крутой вираж?
В день, когда я оказалась в Москве и запустила обратный отсчет? Или все определилось намного раньше, шесть лет назад? В тот самый роковой вечер, когда я позволила Арсену уговорить себя и бросилась помогать старшему брату? А может, моя судьба была предопределена с самого начала? Я родилась только ради того, чтобы пережить все это, потерять и обрести себя в объятиях мужчины, с которым никогда не смогу быть вместе…
Нужно отдать Игорю должное. Он не соврал, когда поклялся навсегда избавить меня от клейма позора и ненависти семьи. В тот же день, когда мы вернулись в Россию, он
– В этой жизни, – Игорь говорил тихо, но в его голосе звучали стальные нотки, – есть вещи, над которыми мы совсем не властны. Арсен не мог знать, что все сложится именно таким образом. Его единственная вина – это трусость. Он не смог защитить тебя и бросил в огонь ради спасения собственной задницы. Возможно, однажды ты даже сможешь простить его…
– Нет, – холодно перебила я, позволив одинокой слезинке скатиться по лицу. Крошечная капля упала на зеркальную поверхность стола и растеклась, превращаясь в небольшую лужицу. В этом крохотном соленом озере оказалась вся боль прошлого, все обиды и ненависть. Во мне больше ничего не осталось. – Я не смогу забыть, – Игорь мягко развернул меня к себе. Склонившись надо мной, он смотрел мне прямо в глаза и молчал. Словно понимал, что я нуждаюсь в тишине. Хочу, чтобы меня услышали. Впервые за все эти годы. Молча. Без упреков и обвинений. – В ту ночь он растоптал мою душу, вывалял в грязи и выбросил за дверь, будто меня нет, никогда не было… Сейчас, – перед глазами замелькали кадры из прошлого, но уже в другом свете, – отматывая время назад, я понимаю. Меня подкосила не боль от пережитого, нет… Все произошло позже, в тот самый миг, когда семья – самые близкие и родные мне люди, отвернулись от меня… Им было проще вычеркнуть Мери из своей жизни, чем свыкнуться с ее болью, – сама не поняла, почему заговорила о себе в третьем лице. Будто я действительно перестала быть той девушкой. Ее тело, воспоминания, тоска – все это было чужим, незнакомым. Я лишь наблюдала за ней со стороны, издалека. – И только бабушка не бросила. Она единственная поддерживала меня все эти годы, была рядом и не давала упасть, пока не появился Дмитрий…
Яркая, словно вспышка летней грозы, мысль прорезала мой мозг и теплой, согревающей волной распространилась по всему телу. В тот день я все поняла. С моих глаз будто слетели черные очки, и мир вокруг заиграл новыми красками. Ну, конечно же! Все дело в НЕМ, в Дмитрии. В том, как я видела и относилась к нему с самого начала. Почему я не понимала этого раньше?
Только сейчас, сопоставляя все свои переживания и чувства, начинаю отчетливо осознавать. Я видела в нем человека из прошлого, но никак не того Чудовища. Подсознание, несмотря на все попытки разума сопоставить эти два образа, отчаянно сопротивлялось до последнего. Потому что с самого начала знала: Он – тот самый. Мой. Единственный… Любимый.
Заставила себя не думать о прошлом и взглянуть, наконец, правде в глаза. Гостиничный номер, который снял для меня Игорь, располагался на верхнем этаже одного из самых известных и дорогих отелей Москвы. Вид из окон, выходящих на прекрасную, утопающую в огнях, Никольскую улицу. Приближался час Х, а вместе с этим нарастало и мое волнение. Всего через каких-то полтора часа все закончится. Маскарад завершится, и я обрету такую долгожданную, но, одновременно с этим, пугающую свободу…
Не верю. Боюсь в это верить. Всю прошлую ночь я то и делала, что молилась, просила Господа Бога сжалиться над нами и помочь преодолеть последний рубеж на этом длинном тернистом пути. Постоянно думала о Дмитрии. Вот и сейчас, рассматривая папку с, заранее приготовленными документами, билетом в один конец и оплаченным
Схватив с прикроватной тумбы телефон, нажала на клавишу связи с ресепшеном. Для того, чтобы воплотить мой план в жизнь, оставалось сделать последний штрих. Так сказать, установить вишенку на вершине праздничного торта.
– Добрый вечер, – нежный девичий голосок ответил сразу же. – Слушаю вас.
– Закажите мне такси на завтрашнее утро, – велела я и зажмурилась, чтобы не видеть осуждения на любимом лице. Ладонь, сжимающая трубку, стала мокрой и холодной, внутренности мелко задрожали от осознания того, что назад пути больше нет. Я утешала себя тем, что должна была сделать это еще шесть лет назад. – В десять часов машина должна ожидать меня у входа. Поедем в аэропорт «Внуково».
* * *
Я была готова раньше назначенного времени. Проводив стилиста до двери, вернулась обратно в комнату и нерешительно замерла перед огромным, почти от пола до потолка, зеркалом, которое занимало всю стену огромного шкафа купе цвета слоновой кости. Из отражения на меня смотрела прекрасная незнакомка, совсем не похожая на ту Мери, которой я была всего три месяца назад. В этой девушке чувствовалась уверенность и характер. Она знала, чего хочет от жизни, и была твердо намерена достичь цели.
Даже глаза, некогда казавшиеся мне обычными (Что особенного может быть в карих глазах?), приобрели некий чарующий шарм. Будто в них был сосредоточен весь Млечный путь со всеми его звездами и планетами. Длинные черные ресницы обрамляли миндалевидные глаза, опуская на бархатистую кожу стройные тени. Матовая помада визуально увеличивала губы, делая их пухлыми и сочными. Волосы мягкими волнами ниспадали на спину и опускались до середины талии, в ушах блестели огромные бриллианты – очередной «камуфляж» от Игоря, как и платиновое колечко на моем безымянном пальце.
– Ни у кого не должно возникнуть сомнений, – сказал он, вручая мне футляр из черного бархата. Открыв крышку, я так и опешила, заметив на шелковой обивке серебряную гравировку всемирно известного ювелирного дома. – Запомни: ты больше не та, над кем можно смеяться. Та Мери осталась в прошлом, в том самом кабинете, где ты ее оставила шесть лет назад. Новая Мери никого и ничего не боится. Она смотрит на мир прямо, с гордо поднятой головой. И ее все уважают.
Именно с этой целью платье для меня выбрали особенное. Черное, со струящейся белой юбкой из тафты, доходящей до пола и скрывающей ноги так, что виднелись лишь шпильки обуви. Верх был из шелка, с широкими бретельками и V образным декольте, призванным пощекотать мужское любопытство, но сохранить женственность и грациозность девушки. На талии – широкий пояс, подчеркивающий ее стройность.
Новая Мери не боялась демонстрировать миру свои шрамы. Она не стала прятать их, только на одном запястье красовался тонкий браслет от Cartier.
– Я, – повторила заученные слова, – никого и ничего не боюсь. Я. Никого. И. Ничего. Не. Боюсь, – произнесла еще раз, улыбнувшись собственному отражению. – Ты должна гордиться собой. Ты справилась.
В дверь постучались, и я помчалась открывать. Шла настолько быстро, насколько позволяли босоножки на непривычно высоком каблуке. Один раз едва не споткнулась, но успела восстановить равновесие. Так что, Игорь увидел меня во всей красе. Такой, какой хотел представить всем, кто еще не хотел мириться с моим присутствием в их жизни.